Ким

-- От твоих богов толку мало, а? Попробуй воспользоваться услугами моих. Я -- Женщина Шемлегха.-- Она хрипло крикнула, и на крик ее из коровьего загона вышли двое ее мужей и трое других мужчин, тащивших доли-- грубые горные носилки, которыми пользуются для переноски больных или для торжественных визитов.-- Эти скоты,-- она даже не удостоила их взглядом,-твои, покуда они будут нужны тебе.

-- Но мы не пойдем по дороге, ведущей в Симлу. Мы не хотим приближаться к сахибам,-- крикнул первый муж.

-- Они не убегут, как убежали те, и не будут красть вещи. Двое, правда, слабоваты. Становитесь к заднему шесту, Сону и Тари.-- Они торопливо повиновались.-- Опустите носилки и поднимите святого человека. Я буду присматривать за деревней и вашими верными женами, пока вы не вернетесь.

-- А когда это будет?

-- Спросите жрецов. Не докучайте мне! Мешок с пищей положите в ноги. Так лучше сохранится равновесие.

-- О святой человек, твои Горы добрее наших Равнин! -воскликнул Ким с облегчением, в то время как лама, пошатываясь, двинулся к носилкам.-- Это поистине царское ложе,-- место почетное и удобное. И мы обязаны им...

-- Зловещей женщине. Твои благословения нужны мне столько же, сколько твои проклятия. Это мой приказ, а не твой. Поднимайте носилки -- и в путь! Слушай! Есть у тебя деньги на дорогу?

Она позвала Кима в свою хижину и нагнулась над потертой английской шкатулкой для денег, стоявшей под ее кроватью.

-- Мне ничего не нужно,-- Ким рассердился, хотя, казалось, должен был испытывать благодарность.-- Я уже перегружен милостями.

Она взглянула на него со странной улыбкой и положила руку ему на плечо.

-- Так хоть спасибо скажи. Я противна лицом и рождена в Горах, но, как ты говоришь, приобрела заслугу. Но показать ли тебе, как благодарят сахибы?-- и твердый взгляд ее смягчился.

-- Я просто бродячий жрец,-- сказал Ким, и глаза его ответно блеснули.-- Тебе не нужны ни благословения мои, ни проклятия.

-- Нет. Но подожди одно мгновение,-- ты в десять шагов сможешь догнать доли... Будь ты сахибом... ты сделал бы... Но показать ли тебе, что именно?

-- А что, если я догадаюсь?-- сказал Ким и, обняв ее за талию, поцеловал в щеку, прибавив по-английски:-- Очень вам благодарен, дорогая.

Поцелуи почти неизвестны азиатам, поэтому она отпрянула с испуганным лицом и широко раскрытыми глазами.

-- В следующий раз,--продолжал Ким,--неслишком доверяйтесь языческим жрецам... Теперь я скажу: до свидания,-- он по-английски протянул руку для рукопожатия. Она машинально взяла ее.-- До свидания, дорогая.

-- До свидания и... и...-- она одно за другим припоминала английские слова.-- Вы вернетесь? До свидания и... бог да благословит вас.

Спустя полчаса, в то время как скрипучие носилки тряслись по горной тропинке, ведущей на юго-восток от Шемлегха, Ким увидел крошечную фигурку у двери хижины, машущую белой тряпкой.

-- Она приобрела заслугу большую, чем все прочие,-- сказал лама.-- Ибо она направила человека на Путь к Освобождению, а это почти так же хорошо, как если бы она сама нашла его.

-- Хм,-- задумчиво произнес Ким, вспоминая недавний разговор.-- Быть может, и я приобрел заслугу... По крайней мере, она не обращалась со мной, как с младенцем.-- Он обдернул халат спереди, где за пазухой лежал пакет с документами и картами, поправил драгоценный мешок с пищей в ногах у ламы, положил, руку на край носилок и постарался приноровиться к медленному шагу ворчавших мужчин.

-- Они тоже приобретают заслугу,-- сказал лама, когда прошли три мили.

-- Больше того, им заплатят серебром,-- произнес Ким. Женщина Шемлегха дала ему серебра, и он рассудил, что будет только справедливо, если ее мужья заработают это серебро.

ГЛАВА XV

Не страшен мне

император,

Дороги не дам царю.

Меня не согнут все

власти, но тут

Другое я говорю:

Подчиняюсь воздушным

силам!

Мост опусти, страж!

Мечтатель идет, чьей

мечты полет

Победил -- он

властитель наш!

"Осада фей"

В двух милях к северу от Чини, на голубом сланце Ладагха, Енклинг-сахиб, веселый малый нетерпеливо водит биноклем по хребтам, высматривая, нет ли где следов его любимого загонщика -- человека из Ао-Чанга. Но этот изменник, взяв с собой новое ружье системы Манлихера и двести патронов, где-то совсем в другом месте промышляет кабаргу для продажи, и на будущий год Енклинг-сахиб услышит о том, как тяжело он был болен.