Ким

– Хай май! Так, значит, никто не посмеет сказать, что я украла хоть одно из ее прав… когда ты снова отправишься в путь. А ведь этот дом один из тысячи, дававших тебе приют и позабытых после небрежно брошенного благословения. Ничего. Мне благословения не нужны, но… но… – Она топнула ногой на бедную родственницу. – Отнести подносы в дом. Что хорошего, когда в комнате стоит несвежая пища, о женщина, сулящая беду?

– Я то… тоже родила сына в свое время, но он умер, – захныкала согбенная фигура под чадрой. – Ты знаешь, что он умер. Я только ждала приказания унести поднос.

– Это я – женщина, сулящая беду, – в раскаянии воскликнула старуха. – Мы, спускающиеся к чатри62, изо всех сил цепляемся за несущих чати63. Когда не можешь плясать на празднестве, то вынужден смотреть на него из окна, а обязанности бабушки отнимают у женщины все время. Твой учитель дает мне столько талисманов для старшенького моей дочери, сколько я прошу, дает потому – потому ли? – что он совершенно свободен от греха. Хаким теперь совсем опустился. Он отравляет лекарствами моих слуг за неимением больных поважнее.

– Какой хаким, мать?

– Тот самый человек из Дакхи, который дал мне пилюлю, разорвавшую меня на три части. Он приплелся сюда, как заблудившийся верблюд, неделю назад, клялся, что вы с ним стали кровными братьями, когда шли в Кулу, и притворялся, что сильно встревожен состоянием твоего здоровья. Он был очень худой и голодный, так что я приказала подкормить его тоже и тем утешить его тревогу.

– Хотелось бы повидаться с ним, если он здесь.

– Он ест пять раз в день и вскрывает чирьи моим батракам, чтобы самому уберечься от апоплексического удара. Он столь полон тревоги за твое здоровье, что не отходит от кухонной двери и набивает себе живот объедками. Так он тут и останется. Никогда нам от него не отделаться.

– Пошли его сюда, мать, – у Кима на мгновение заблестели глаза, – и я попробую с ним справиться.

– Пошлю, но выгонять его нехорошо. Все-таки у него хватило разума вытащить святого человека из ручья и таким образом, хотя святой человек и не сказал этого, приобрести заслугу.

– Очень мудрый хаким. Пошли его сюда, мать.

– Жрец хвалит жреца? Ну, чудеса! Если он твой приятель (в прошлую встречу вы-таки поругались), я приволоку его сюда на аркане и… и потом угощу его обедом, подобающим только человеку нашей касты, сын мой… Вставай и погляди на мир! Лежанье в постели – мать семидесяти дьяволов… сын мой! Сын мой!

Она засеменила вон из комнаты, чтобы тотчас поднять целый тайфун на кухне, и едва успела исчезнуть ее тень, как вкатился бабу, задрапированный до самых плеч, словно римский император, зобастый, как Тит, заплывший жиром, без головного убора и в новых лакированных ботинках. Он рассыпался в приветствиях и выражениях радости.

– Клянусь Юпитером, мистер О'Хара, я действительно чертовски рад вас видеть. С вашего позволения я закрою дверь. Жаль, что вы больны! Вы очень больны?

– Бумаги… бумаги из килты. Карты и мурасала! – Ким нетерпеливо протягивал ключ; в это мгновение душа его жаждала развязаться с добычей.

– Вы совершенно правы. Это правильный, ведомственный подход к делу. У вас все в наличности?

– Я взял все рукописи из килты. Остальное сбросил под гору. – Ким услышал лязг ключа в замке, мягкий треск медленно рвущейся клеенки и шелест быстро перебираемых бумаг. В течение праздных дней болезни он, без всяких на то причин, тяготился тем, что вещи лежат под его постелью и никому нельзя передать это бремя. Поэтому кровь закипела у него в жилах, когда Хари, подпрыгнув по-слоновьи, снова пожал ему руку.

– Вот это здорово! Лучше некуда! Мистер О'Хара! Вы, ха! ха! – вы попали в самую точку! Одним выстрелом в семерых! Они говорили мне, что их восьмимесячная работа полетела к чертям. Клянусь Юпитером, как они колотили меня!… Глядите, вот письмо от Хиласа! – Он прочел нараспев несколько строчек на придворном персидском языке, который служит языком официальной и неофициальной дипломатии. – Мистер раджа-сахиб попал ногой в яму. Ему придется давать официа-альные объяснения, какого дьявола он вздумал писать любовные письма царю… А карты весьма искусно составлены… Три или четыре премьер-министра этих областей причастны к данной переписке. Клянусь богом, сэр, британское правительство изменит порядок престолонаследия в Хиласе и Банаре и назначит новых наследников престола. «Преда-ательство самого низкого разбора»… Но вы не понимаете, а?

– Ты все забрал? – спросил Ким. Это единственное, что его сейчас заботило.

– Можете держать пари сами с собой, что забрал, – он рассовал всю добычу по разным местам своей одежды, как это умеют делать только восточные люди. – Все это тоже попадет в наше учреждение. Старая леди думает, что я навсегда поселился в ее доме, но я сейчас же удалюсь со всеми этими вещами… немедленно. Мистер Ларган будет горд. Вы официа-ально подчинены мне, но я включу вашу фамилию в свой устный доклад. Жаль, что нам не разрешается делать письменных докладов. Мы, бенгальцы, отличаемся в точных науках. – Он отложил в сторону ключ и показал Киму пустую шкатулку.