Ким

– Молчи. Здесь нельзя говорить об этих вещах, – зашептал Ким. – Один я был там. Подумай – и ты вспомнишь. Только мальчик… мальчик-индус… у большой зеленой пушки.

– Но разве там не было англичанина с белой бородой, святого человека среди священных изображений, который сам укрепил мою веру в Реку Стрелы?

– Он… мы… пошли в Аджаиб-Гхар, в Лахоре, чтобы там помолиться богам, – объяснил Ким окружающим, которые, не стесняясь, прислушивались к ним. – И сахиб из Дома Чудес говорил с ним, – да, это истинная правда, – как с братом. Он очень святой человек, родом издалека, из-за Гор. Отдохни! В положенное время мы приедем в Амбалу.

– Но Река… Река моего исцеления?

– И тогда, если хочешь, мы пешком пойдем искать эту Реку. Так, чтобы ничего не пропустить, ни одного самого маленького ручейка на полях.

– Но у тебя свое собственное искание? – Лама, очень довольный, что так ясно все помнит, сел прямо.

– Да, – подтвердил Ким, ободряя его. Мальчик был совершенно счастлив тем, что куда-то едет, жует пан и видит новых людей в большом благожелательном мире.

– Это был Бык, Красный Бык, который придет, чтобы помочь тебе и увести тебя… куда? Я позабыл. Красный Бык на зеленом поле, не так ли?

– Нет, он никуда меня не уведет, – сказал Ким. – Это я просто сказку тебе рассказал.

– Что такое? – жена земледельца наклонилась вперед, и браслеты на руках ее звякнули. – Или вы оба видите сны? Красный Бык на зеленом поле, который уведет тебя на небо… так, что ли? Это было видение? Кто-нибудь это предсказал? В нашей деревне, за городом Джаландхаром, есть красный бык, и он пасется, где хочет, на самых зеленых наших полях!

– Подай только бабе старухину сказку, а птице-ткачу листок и нитку – и они наплетут всяких чудес, – сказал сикх. – Всех святых людей посещают видения, а ученики, следуя святым, тоже выучиваются этому.

– Ведь это был Красный Бык на зеленом поле? – повторил лама. – Возможно, что в какой-нибудь из прежних жизней своих ты приобрел заслугу, и Бык придет, чтобы вознаградить тебя.

– Нет, нет… это мне просто сказку рассказали… наверное, в шутку. Но я буду искать Быка вокруг Амбалы, а ты поищешь свою Реку и отдохнешь от стука поезда.

– Возможно, Бык знает, что он послан указать путь нам обоим, – с детской надеждой промолвил лама. Потом он обратился к присутствующим, указывая на Кима: – Он только вчера был послан мне. Я думаю, что он не от мира сего.

– Видала я много нищих и святых, но такого йоги с таким учеником еще не видывала, – сказала женщина.

Муж ее легонько тронул пальцем свой лоб и улыбнулся. Но, когда лама принялся за еду, все они стали предлагать ему лучшее, что у них было.

В конце концов усталые, сонные и запыленные, они прибыли на вокзал города Амбалы.

– Мы приехали сюда по делам одной тяжбы, – сказала жена земледельца Киму. – Мы остановимся у младшего брата двоюродной сестры моего мужа. Во дворе найдется место для тебя и твоего йоги. А что, он… он благословит меня?

– О, святой человек! Женщина с золотым сердцем хочет дать нам приют на ночь. Эта южная страна – страна милосердия. Вспомни, как нам помогали с самого утра. – Лама, благословляя женщину, наклонил голову.

– Пускать в дом младшего брата моей двоюродной сестры всяких бродяг… – начал муж, вскидывая на плечо тяжелую бамбуковую дубинку.

– Младший брат твоей двоюродной сестры до сих пор должен двоюродному брату моего отца часть денег, истраченных на свадьбу дочери, – резко сказала женщина. – Пусть он спишет с этого долга стоимость их пропитания. Йоги, наверно, будет просить милостыню.

– Еще бы, я прошу милостыню вместо него, – подтвердил Ким, стремившийся прежде всего найти ночлег для ламы, с тем чтобы самому отыскать англичанина Махбуба Али и отделаться от родословной белого жеребца.

– А теперь, – сказал он, когда лама устроился во внутреннем дворе зажиточного индуистского дома, позади военного поселка, – я ненадолго уйду, чтобы… чтобы… купить на базаре еды. Не выходи наружу, покуда я не вернусь.

– Ты вернешься? Ты обязательно вернешься? – старик схватил его за руку. – И ты вернешься в том же самом образе? Разве сейчас уже поздно идти искать Реку?

– Слишком поздно и слишком темно. Успокойся, подумай, как далеко ты уже отъехал – на целых сто миль от Лахора.

– Да, а от моего монастыря еще дальше. Увы! Мир велик и страшен.

Ким выскользнул и удалился. Никогда еще столь незаметная фигурка не носила на своей шее свою судьбу и судьбу десятков тысяч других людей. Указания Махбуба Али почти не оставляли сомнений в том, где именно находится дом англичанина; какой-то грум, отвозивший хозяйский шарабан из клуба домой, дал Киму дополнительные сведения. Оставалось только разыскать самого этого человека, и Ким, проскользнув через садовую изгородь, спрятался в пушистой траве близ веранды. Дом сверкал огнями, и слуги двигались в нем среди накрытых столов, уставленных цветами, хрусталем и серебром.

Вскоре из дома вышел англичанин, одетый в черный костюм и белую рубашку. Он напевал какой-то мотив. Было слишком темно, чтобы рассмотреть его лицо, и Ким, по обычаю нищих, решил испробовать старинную уловку.