Ким

– Не сейчас… не сейчас. Скоро он уйдет. Но теперь он в школе, в новой Мадрасе… а ты будешь его учителем. Поиграй с ним в Игру Драгоценностей. Я буду судьей.

Мальчик сейчас же осушил слезы и кинулся в глубину лавки, откуда вернулся с медным подносом.

– Дай мне! – сказал он Ларгану-сахибу. – Положи их своей рукой, не то он скажет, что я видел их раньше.

– Потише… потише… – ответил Ларган и, вынув из ящика стола полгорсти звякающих камешков, бросил их на поднос.

– Ну, – сказал мальчик, размахивая старой газетой, – смотри на них сколько хочешь, незнакомец. Считай, а если нужно, так и пощупай. С меня хватит и одного взгляда, – он гордо повернулся спиной.

– Но в чем состоит игра?

– Когда ты пересчитаешь их, пощупаешь и убедишься в том, что запомнил все, я накрою их этой бумагой, а ты должен будешь описать их Ларгану-сахибу. Свое описание я сделаю письменно.

– О-а! – В груди Кима пробудился инстинкт соревнования. Он нагнулся над подносом. На нем было только пятнадцать камней.

– Это легко, – промолвил он через минуту.

Мальчик закрыл бумагой мерцающие драгоценные камни и начал что-то царапать в туземной счетной книге.

– Под бумагой пять синих камней… один большой, один поменьше и три маленьких, – торопливо говорил Ким. – Четыре зеленых камня, один с дырочкой; один желтый камень, прозрачный, и один похожий на трубочный чубук. Два красных камня и… и… я насчитал пятнадцать, но два позабыл. Нет! Подождите. Один был из слоновой кости, маленький и коричневатый; и… и… сейчас…

– Раз… два… – Ларган-сахиб сосчитал до десяти. Ким покачал головой.

– Слушай теперь, что я разглядел! – воскликнул мальчик, трясясь от смеха. – Во-первых, там два сапфира с изъяном, один в две рати и один в четыре, насколько я могу судить. Сапфир в две рати обколот с краю. Одна туркестанская бирюза, простая, с черными жилками, и две с надписями – на одной имя бога золотом, а другая треснула поперек, потому что она вынута из старого перстня и надпись на ней я прочесть не могу. Значит, всего у нас пять синих камней. Четыре поврежденных изумруда, причем один просверлен в двух местах, а один слегка покрыт резьбой…

– Их вес? – бесстрастно спросил Ларган-сахиб.

– Три, пять, пять и четыре рати, насколько я могу судить. Кусок старого зеленоватого янтаря для трубок и граненый топаз из Европы. Бирманский рубин в две рати без порока и бледный рубин с пороком в две рати. Кусок слоновой кости, выточенный в виде крысы, сосущей яйцо, китайской работы и, наконец… а-ха! хрустальный шарик величиной с боб, прикрепленный к золотому листику.

Он кончил и захлопал в ладоши.

– Он – твой учитель, – промолвил Ларган-сахиб с улыбкой.

– Ха! Он знал, как называются камни, – сказал Ким краснея. – Попробуем снова! На обыкновенных вещах, которые мы оба знаем.

Они опять завалили поднос всякой всячиной, собранной в лавке и даже в кухне, и мальчик всякий раз выигрывал, к немалому удивлению Кима.

– Завяжи мне глаза… дай мне только разок пощупать вещи пальцами, и даже в этом случае я обыграю тебя, хотя глаза твои будут открыты, – вызывал его мальчик на бой. Мальчик оказался прав, и Ким в досаде топнул ногой.

– Будь это люди… или лошади… – промолвил он, – я мог бы себя показать. Но эта возня со щипчиками, ножами и ножницами слишком ничтожна.

– Сначала выучись, потом учи, – сказал Ларган-сахиб. – Ну что, учитель он твой или нет?

– Да. Но как этого добиться?

– Надо много раз проделывать эту работу, пока не научишься выполнять ее превосходно… ибо этому стоит научиться.

Мальчик-индус в полном восторге от своего превосходства даже похлопал Кима по спине.

– Не отчаивайся, – сказал он. – Я сам буду учить тебя.

– Я послежу за тем, чтобы тебя хорошо учили, – сказал Ларган-сахиб все еще на местном языке, – ибо, если не считать моего мальчика, – он глупо сделал, что купил так много белого мышьяка, когда мог бы попросить его у меня, и я дал бы, – если не считать моего мальчика, я давно уже не встречал человека, которого стоило бы обучать. Осталось десять дней до того срока, когда ты сможешь вернуться в Лакхнау, где ничему не учат… в сущности. Мне кажется, мы будем друзьями.