Ким Филби - супершпион КГБ

Он заявил, что высоко оценивает мою готовность помогать Советскому Союзу. Весь вопрос в том, как лучше меня использовать. Я, например, не должен ехать за границу и сгинуть там безвестным в бою или выполнять обязанности военного корреспондента газеты коммунистов «Дейли уоркер». Для меня имеется более важное поле битвы, но мне следует набраться терпения. В течение последующих лет заданий мне он практически не давал. Он проверял прочность принятого мной решения. Я приходил на встречи, как правило, с пустыми руками, но ответом было терпеливое и благосклонное отношение».

Зная обстоятельства привлечения к сотрудничеству других людей, можно предполагать, что такой подход был избран только в отношении Филби, который нашел у него благоприятный и быстрый отклик. Очевидно, вербовщик нарисовал Филби мрачную картину предстоящей борьбы между фашизмом и левыми силами. Он, наверное, распространялся о растущей мощи Германии и вытекающей из этого угрозе для Советского Союза. Он, вероятно, напомнил об иностранной интервенции, когда половина стран мира объединилась в целях удушения в зародыше революции в России. Он указал на военные, финансовые и торговые сделки между Германией и Великобританией и на восхищение, которое вызывал Гитлер у многих представителей британского правящего класса. Затем он, очевидно, высказал главную опасность для СССР: союз между Великобританией и Германией с целью предпринятая еще одной попытки сокрушить советское государство.

Возможно, вербовщик сказал Филби, что Советский Союз может защитить себя от этой опасности, если будет иметь человека, участвующего в процессе принятая решений правительством Великобритании, который сможет предупредить Москву о заговоре против СССР и его народа. О деталях, очевидно, пока не говорилось, цель состояла в том, чтобы вызвать у Филби интерес к выполнению секретных заданий исключительной важности. Эго был призыв к его склонной к авантюризму душе.

У Филби, вероятно, создалось впечатление, что ему дают шанс не только принять участие в происходящих событиях, но и влиять на их курс. Это должно было быть опьяняющим моментом для молодого двадцатилетнего человека. Это был шанс показать своему отцу, что он тоже может сыграть роль в истории, даже если эта роль в данный момент носит секретный характер. Неудивительно, что Филби сразу же принял эго предложение. По этому поводу он написал следующее: «Если бы не мощь Советского Союза и не воздействие коммунистических идеалов, страны старого света, а возможно и весь мир находились бы под пятой Гитлера и Хирохито. Сама эта мысль достаточно хорошо отрезвляет мозги. Я горжусь тем, что в таком раннем возрасте мне предоставили возможность содействовать укреплению мощи СССР, хотя я считаю, что моя заслуга в этом бесконечно мала. Когда мне было сделано соответствующее предложение, сомнений у меня не возникло. Предложение вступить в элитные силы принимаются без колебаний».

Я просил, чтобы Филби назвал имя своего вербовщика, который проявил такую интеллигентность и терпение. В подтверждение своей просьбы я приводил доводы о том, что этого человека, вероятно, уже нет в живых и раскрытие его личности не принесет какого-либо вреда. Однако Филби отказался сказать что-либо о нем. Возможное объяснение такой скрытности предложил Кристофер Эндрю, представитель колледжа Корпус Кристи Кембриджского университета, специализирующийся на истории советской разведки: «Возможной причиной уклонения Филби от ответа на этот вопрос является его осведомленность о том, что наиболее талантливые сотрудники советской разведки исчезли в период сталинских репрессий. Возможно, подобное же случилось и с человеком, привлекшим Филби к сотрудничеству. Им якобы является Теодор Мейли, венгерский священник, перешедший на коммунистические позиции.

Называют и других лиц. В том числе Симона Креме-ра, клерка посольства СССР в Лондоне, который на самом деле являлся одним из ведущих сотрудников резидентуры. Эндрю Бойль считает, что вербовщиком был Самуэль Борисович Каган, резидент советской разведки в Великобритании. Упоминают Леонида Толоканского, работавшего вместе с Каганом. Ни один из них не соответствует названному Филби человеку, который «не был русским». Конечно, у Кима были все основания не называть имени своего вербовщика и всячески затушевывать его личность. Возможно, он не хотел, чтобы потомки и друзья этого человека подверглись пристрастному допросу со стороны общественности. Скрывая эти данные, Филби сдерживал пинкертоновские порывы западных служб безопасности.

Однако Филби с готовностью объяснил другие загадки, связанные с деятельностью советской разведки в Великобритании в тот период. Филби, Берджесс, Маклин и Блант — все они учились в Кембриджском университете. Почему ничего подобного не случилось в Оксфорде? «Вы ищете какой-то сложный ответ, вместо того, чтобы видеть очевидное, — заявил Филби мне в Москве. — Необходим лишь один человек, чтобы образовать цепочку. Первый шаг сделал я, затем я рекомендовал своих знакомых, а те в свою очередь других лиц. Ответ более чем прост».