Ким Ир Сен

Формально согласившись с требованиями представителей «братских партий», Ким и не подумал реализовывать их на практике. Никто из высокопоставленных оппозиционеров (официально реабилитированных) реально восстановлен на своих постах не был. На протесты послов СССР и КНР он честно отвечал, что решения сентябрьского пленума были приняты под давлением советско-китайской делегации и выполнять их он не имеет никакого желания.

Одновременно был отстранен от должности опальный посол в Москве. Однако Ли Сан Чо не горел желанием повторить судьбу фракционеров и попросил убежище в СССР. Оно было ему предоставлено с личного одобрения будущего генерального секретаря ЦК КПСС, а тогда — главы Международного отдела ЦК Юрия Андропова. Правда, Ли запретили вести политическую деятельность, общаться с корейской диаспорой и жить в Москве или Ленинграде. Остаток жизни он провел в Минске, занимаясь научными изысканиями.

Тем временем Кремлю стало не до Кореи. 4 ноября СССР ввел войска в Венгрию для подавления восстания против руководства местной компартии. В отличие от китайцев, обвинивших Москву в великодержавном шовинизме, Ким Ир Сен этот шаг поддержал: «Мы получили нужные уроки от событий в Венгрии и Польше. Империалисты пытаются расколоть социалистический лагерь и оторвать от СССР отдельные страны социализма».

Вскоре после этого в СССР был отозван антикимирсеновски настроенный посол Василий Иванов (достойный шеф своего заместителя Петрова). «Он пытался сместить Ким Ир Сена, — со смехом рассказывал сам Ким его преемнику Александру Пузанову. — Однако в результате Иванов был переведен на другую работу, а Ким Ир Сен продолжает руководить партией»⁹.

А в 1957 году в СССР произошло еще одно событие, использованное для укрепления северокорейской «вертикали власти». Выступление «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова» против Хрущева закончилось поражением «старой гвардии». Казалось бы, крах проверенных сталинских кадров и триумф Никиты Сергеевича, недолюбливавшего корейского лидера, должен был отрицательно сказаться на его позициях, но не тут-то было.

Ким Ир Сен в беседе с советским послом одобрил действия Хрущева по предотвращению фракционной деятельности в партии и отметил, что события в Москве являются большой школой для Северной Кореи, что надо беречь единство партийных рядов. С другой стороны, заметил он, многие в ТПК не могут понять, как это в КПСС могла появиться антипартийная группировка, и теперь КНДР уже не стоит относиться к СССР как к старшему брату. Говоря о своей «антипартийной группировке», Ким сообщил, что Пак Чхан Ок и Чхве Чхан Ик собирались свергнуть партию и правительство. Они якобы планировали сделать Чхве Чхан Ика премьер-министром, Ким Ду Бона — председателем партии, а Ли Сан Чо — министром иностранных дел. Самого Кима собирались устранить, совершив теракт. Так что с этими людьми надо разобраться по всей строгости закона.

Кампания против фракционеров развернулась с новой силой на пленуме ЦК ТПК осенью 1957 года. На сей раз жертвами чисток стали председатель Верховного народного собрания Ким Ду Бон (впоследствии разжалованный в комбайнеры) и заместитель премьер-министра, советский кореец Пак Ый Ван. «Ты не Ыйван, ты — Иван, проклятый низкопоклонник!» — кричали ему во время выступления на пленуме.

Основной доклад делал Ким Чхан Ман, отвечавший в ТПК за пропаганду и идеологию. «У нас были и есть люди — любители прилета самолетов… Они не ориентируются на свою партию, а слепо верят другим. Напрасно они ждут прилета самолетов, больше их не будет», — глумился он, вспоминая визит Микояна и Пэна. А председатель профкома Кансонского сталелитейного завода попросту просил прислать к ним «негодяев-фракционеров, чтобы бросить их в электропечь». Чхве Чхан Ик и Пак Чхан Ок были арестованы, как и многочисленные (настоящие и мнимые) их сторонники на разных уровнях партийной иерархии. Заподозренные в причастности к оппозиции должны были публично говорить о своих грехах и каяться перед партией на собраниях и идеологических проверках.

Вместе с тем, вопреки бытующим представлениям о «людоедском северокорейском режиме», чистки были не столь кровавыми, как в сталинском СССР. Они касались в основном верхушки ТПК, а не рядовых членов партии. Обвинение в причастности к фракционной деятельности не влекло за собой обязательный арест или физическое уничтожение. Как правило, тем, кто хотел уехать из страны в СССР или Китай, давали это сделать. И поэтому конец 1950-х годов ознаменовался массовым отъездом на родину советских корейцев.

Ни СССР, ни Китай, между которыми уже назревал серьезный конфликт, заступаться за «своих» корейцев на сей раз не стали. Желая заручиться поддержкой Кима, на совещании коммунистических партий в Москве в 1957 году Мао даже принес ему извинения за вмешательство во внутренние дела КНДР.