Кимберли (СИ)

Поклонившись, я вышел, понимая, что не раз буду появляться в этом кабинете.

В библиотеку уже вряд ли получится прийти сейчас, на часах время обеда.

Пришлось разворачиваться и идти в сторону общежития. На полдороги я, чуть притормозив, посмотрел в сторону общежития альф.

Интересно, этот вампирчик ждёт меня или подзабыл этот недавний случай? Такие как он могут быстро забыть про тех невзрачных, которые нечаянно попались на его дороге. Или всё же он помнит?

Я невольно вновь втянул воздух, выискивая среди всех запахов тот, Его, особенный. Для меня он был приятен тем, что, как любитель создавать запахи, я искал особые, и его запах был одним из моих первых запахов. Невольно вспоминаю о том, как не подпускал ни отца, ни папу к своей лаборатории, экспериментируя и ища тот особый. Увы, после этого и некоторых событий в моей жизни у меня исчез мой собственный запах. Отец лишь об этом волновался, но папа сказал, что так я точно найду того, кто будет любить меня как личность, а не из-за запаха. Да, в нашем мире запах зарок того, что можно найти Пару, хотя раньше было ещё одно ….

Смех со стороны открытой двери отвлёк меня от раздумья, и я поспешил к столовой омег.

Прямоугольный зал вмещал более пятидесяти омег и бет, столы были разного размера и формы, а сама же комната была в нежно-розовой раскраске. И даже здесь была видна иерархия видов, рас, богатства, популярности и лузеров, к которым, конечно же, относилась человеческая раса.

 — О, вот и ещё одно уродство пришло, — раздалось со стороны стола для лидеров.

Я чуть повернул голову, чтобы увидеть, кто говорит. Это выкрикивал один из оборотней-лис, а его дружки противно взвизгивали. Со стороны же Алекса не было протеста, а значит, он это одобряет.

Я молча прошелся к столу с подносами и, взяв один, направился к месту раздачи еды.

 — Эй, Локвуд, пока Этот не поклянется и не встанет на колени с мольбой, не давай есть.

Опять ржач. Я посмотрел на русала, который лишь извиняюще улыбнулся и прикрыл раздачку стеклянной крышкой.

Вздохнув, я развернулся и, чуть постукивая подносом по руке, обратился к лису и к остальным.

 — Чем же леннэ, я и человечество провинились перед тобой или перед всеми вами, — я обвёл глазами весь зал, где были и знакомые оборотни-коты, которые опустили глазки, а так же были двое из человеческой расы, они сидели и не поднимали глаза со стола.

 — Что мы вам сделали? Отобрали ваши земли, отобрали деньги, оскорбляли вашу семью и вашу расу? Что сделал я тебе конкретно, что ты считаешь меня уродом и никчёмным существом, который должен умолять и просить еду? Что такого в том, что ты оборотень, а я человек? Неужели, когда боги создавали расы, они бы допустили того, чтобы их детища были им не милы. Или ты, или вы все здесь, считаете, что вы выше богов, и те не правы? Может, из-за вашей злобы к определённым расам, они лишили вас возможности пользоваться магией, тем самым наказывая и говоря, что вы не правы и вам надо вести себя по-другому. Так скажи мне, что я и раса человеческая сделали тебе или вам всем?

Зал молчал.

Я положил поднос и, развернувшись, сказал:

 — Мне очень жаль вас, вас всех. Вам даётся на осмысление жизни много сотен лет, а человеку лишь мгновение, за которое он успевает сделать многое — выучиться, полюбить, стать мудрецом, сочинить что-то или создать, — около дверей я вновь остановился. — И да, я всего лишь человек, и я рад, этому.

Выйдя, я продолжал слышать лишь тишину.

Зайдя в комнату свою, я нашёл в вещах шар-переговорник. Пару манипуляций и вижу папу.

Длинная голубая коса, в которую вплетены морские жидкие кристаллы, глаза как розовый жемчуг, стройное, гибкое тело чуть голубенького оттенка, мягкая и обворожительная улыбка. Сейчас он находился около своего тёмно-синего байка, проверяя его в тест-камере.

 — Милый, что случилось? — папа развернулся и с нежностью в глазах и в голосе спросил. Всегда удивлялся, как он узнаёт о том, что нужна именно его помощь.

 — Где отец? — решил сначала спросить про него.

 — С твоим дедом, — папа закатил глаза и фыркнул. — Опять ведут спор о том, какое ты должен носить имя и фамилию. Упрямцы, двое, и можно точно быть уверенным, что ни к чему не приведёт этот спор.

 — Скажи им, что если леннэ Дориано хочет ещё быть моим дедом, пусть забудет на пять лет о том, чтобы менять моё имя, я останусь при своём. Да и потом об этом поговорить можно, — чуть замявшись, всё же решил попросить. — Пап, я хочу, чтобы ты привёз тот Домашний Портальщик. Я решил, что лучше есть ту еду, которую ты готовишь, да и будет доступ к моей лаборатории и к твоим подаркам.

Он внимательно посмотрел на меня, а потом махнул головой.

 — Хорошо, я сейчас воспользуюсь воздушной трассой, так что через полчаса буду.

Связь закончилась.

Я лёг на кровать и, прикрыв глаза, тихо и беззвучно взвыл.

Почему я всё же согласился учиться здесь, почему не настоял, как и во многом другом? Я же знаю, что на меня не действуют все возможности рас: ни телепатия, ни внушение, ни голос сирен, ни проклятия фей, ни укусы оборотней. Вот такой я человек, носитель генов и крови двух рас.