Киммерийский закат

– Всем, чем велит служба! – заученно ответил Глоров, но, встретившись с мрачным взглядом шефа, тут же извинился, уведомил, что занес подборку новых сообщений и, положив стопку бумаженций на стол, попытался уйти столь же неслышно, как и появился.

– Кстати, по поводу вот этого сообщения… – уже на выходе остановил его Ярчук, потрясая листиком бумаги. – О чрезвычайном положении в Ленинграде…

– А, в «колыбели революции»… Там и на сей раз попытались отличиться своей маниакальной «архиреволюционностью». Того и гляди, из «Авроры» палить начнут.

– И пусть палят. Из всех имеющихся поблизости орудий. Но именно этой, пусть даже пока что словесной, пальбой мы непременно должны воспользоваться.

– Простите, чем воспользоваться? Чрезвычайным положением в Ленинграде?.. – не мог уловить связи Глоров. – Но ведь оно срабатывает против наших позиций. Ленинградцев нам теперь начнут ставить в пример. Если там областной орган гэкачепистов уже создан, то почему он не создан в Киеве?

– Правильно, действия ленинградцев сработают против нас, если только мы не развернем их орудия, да против них же.

Обычно Ярчук говорил медленно, словно бы слишком уж старался подбирать такие слова, которые, при всей своей многозначительности и многозначимости… ровно ничего не значили. Но, похоже, что так было раньше. События, связанные с гэкапутчистами, решительно изменили этого человека, буквально на глазах превращая из полупартийного функционера – в полноценного государственного деятеля.

– И как мы это сделаем? – все еще пребывал в полном недоумении Глоров.

– По-пропагандистски. «Ленинградское сообщение» следует немедленно размножить и раздать: в газеты, на радио, телевидение… Просто размножить и разослать, чтобы оно оказалось на столах у всех депутатов Верховного Совета, у руководителей всех творческих союзов, всех общественно-политических и студенческих организаций. От решений ленинградских путчистов за версту веет таким махровым коммунист-фашизмом, что комментировать его уже не имеет смысла. Кто бы ни прочел их, тотчас же ужаснется. Кому в Украине захочется проснуться завтра при подобной, из России же насаждаемой, власти?!

Ярчук уже смолк, а референт все еще продолжал утвердительно кивать. В своем шефе он уважал именно этот талант – всегда и во всем оставаться идеологом, психологически изворачивая наизнанку любую, казалось бы, самую погибельную для него ситуацию.

– В прессу это сообщение отдавать… официально? С нашей «сопроводиловкой»?

– Что значит «официально»? – вкрадчиво переспросил Ярчук. – Разве мы теперь вправе диктовать прессе, что ей публиковать, а что нет?

– Однако высказать свое пожелание, рекомендовать, посоветовать… Этого права нас никто не лишал.

– Главное, сделать так, чтобы оно попало в редакции большинства наших газет, причем самого разного толка, вплоть до районных и многотиражек. Просто попало. Дальше журналисты за него сами ухватятся, и не важно, из каких побуждений и с каким прицелом.

– Ухватятся – это точно.

– Сами-то вы читали это решение ленинградских гекапутчистов?

– По долгу службы.

– И что подсказывает ваше кагэбистское чутье контрразведчика? – Этим «контрразведчика» Ярчук попытался как-то смягчить определение «кагэбистское чутье», однако Глоров то ли не уловил нюанса, то ли сумел скрыть свои чувства. – Как откликнется на такое решение коммунистов «колыбели революции» сегодняшняя Украина?

– Что значит, «как»? Украина – это вы, – мгновенно ответил Глоров. – Как вы, лично вы, отреагируете, так и будут преподнесены Москве и всему миру реакция и позиция Украины.

– «Украина – это я!» – иронично отреагировал Ярчук, хотя согласился, что в принципе референт прав: позиция республики будет определяться сейчас его собственной позицией. – Любой из династии Людовиков содрогнулся бы от такого величия.

– Разве позиция США не определяется позицией американского Президента?

Ярчук взглянул на Глорова усталым взглядом человека, вынужденного выслушивать старый, банальный анекдот.

– Я спрашивал вас, как референта и офицера службы безопасности: «Как это сообщение будет воспринято украинцами»? – четко, по слогам, и явно подавляя в себе раздражение, объяснил он Глорову. – Ваш оперативный прогноз, господин бывший оперативный работник госбезопасности.

– Отвечаю: будет воспринято так же, как обычно воспринимаются подобные «психозные заскоки» коммунистов в Украине, – не задумываясь, но так же четко и членораздельно ответил референт. – «Комуняку – на гиляку!» – На какое-то мгновение они встретились взглядами, и референт, этот тридцативосьмилетний лысеющий блондин из бывших кагэбистов-интеллектуалов вдруг понял, что слишком поспешил с выводами. Как-никак – перед ним вчерашний компартийный идеолог Украины. – Извините, но… – пробормотал он.

– Вот именно, – спокойно признал Ярчук. – Народ украинский так и скажет. Вот только наша задача в том и состоит, – уточнил он, – чтобы до «гиляки», до самосудных ветвей с петлями, дело не дошло.