Киммерийский закат

В одном из элитных английских изданий, предназначенных для делового мира, Истомин был назван «русским лордом, взращенным на английской земле, но в советской пробирке». Шефу госбезопасности определение понравилось уже хотя бы потому, что в недавние времена «под одну» эту похвалу в идейно-вражеском издании дипломат мог получить десять лет лагерей, как агент той иностранной разведки, которая пришла бы на ум следователю. Но когда он увидел перед собой рослого, поджарого джентльмена с аристократическими усиками, в чудно скроенном сером костюме и в черных лакированных штиблетах, решил, что для образа, нарисованного английским журналистом, не хватает разве что тросточки, перчаток и пресловутой «буржуазной» сигары.

Менее рослый, но слишком уж плечистый генерал ГРУ, – появившийся в универмаговском костюме походкой спортсмена, уходящего с борцовского ковра после изнурительной схватки, – представал рядом с Истоминым в облике одного из оказавшихся в его охране братков-рэкетиров.

– Вот уж кого не ожидал увидеть в этом кабинете, – попытка Корягина изобразить некое радушие на своем лице никакого впечатления на «русского лорда» не произвела. – Насколько мне известно, в противостоянии ГКЧП и Президента Старая площадь заняла выжидательную позицию.

Воспользовавшись тем, что движением руки шеф госбезопасности предложил им присесть, Истомин подождал, когда усядется генерал Буров, и только потом уже присел сам.

– В четырнадцать тридцать в Крым, на встречу с Президентом, вылетают Лукашов и заместитель генсека Иващенко, – проигнорировал «русский лорд» пробный шар Старого Чекиста, давая понять, что ни в какие политические диспуты вступать не намерен.

Услышав эту новость, Корягин инстинктивно отшатнулся, и багрово-серое лицо его словно бы окаменело.

– Кремлевский Лука снова решил перехитрить самого себя? – проговорил он, почти не шевеля губами. – Ну-ну…

– Его позиции усиливаются тем, что вылетает он вместе с Иващенко, демонстрируя при этом единомыслие руководства Верховного Совета и Политбюро. Но это еще не все. По нашим сведениям, ориентировочно в семнадцать ноль-ноль, из аэропорта «Внуково-2» в Крым направляется самолет с большой делегацией, благословленной Президентом России. Основу ее будет составлять генерал Ранской с группой вооруженных спецназовцев и более десяти известных политиков, в основном депутатов российского парламента. Причем едут они не для переговоров с Русаковым, а для того, чтобы, освободив его как заложника гэкачепистов, с триумфом, под ликование москвичей, доставить в Кремль.

– Под ликование, значит… – втупился Корягин взглядом в массивную столешницу.

– Было бы целесообразно, чтобы вместе с вами вылетел министр обороны, все-таки Президент считается главнокомандующим. Если вы не опередите группу генерала Ранского с его автоматчиками, в Москве эта же группа заявится сюда, чтобы взять вас под арест. Благоразумие предполагает, что вылет следует запланировать не позднее четырнадцати часов; у вас должно быть время, чтобы породить у Русакова хоть какое-то проявление благосклонности.

Буров с откровенным любопытством взглянул сначала на Истомина, затем на шефа госбезопасности. Он не ожидал, что «русский лорд» решится столь прямолинейно нагадывать судьбу все еще всесильному председателю госбезопасности, реакцию которого жаждал теперь видеть.

– Это я должен вымаливать у Русакова благосклонность?! – холодно взъярился Старый Чекист.

– Не у Русакова как такового, но у Президента…

Шеф кагэбистов неожиданно взорвался и в течение нескольких минут обличал Русакова в двуличии, обвинял его в предательстве, развенчивал в нем могильщика Советской Державы. За все это время Истомин не произнес ни слова. Он, почти не мигая, смотрел на шефа госбезопасности, и снисходительное сочувствие, которым был преисполнен его взгляд, никоим образом не отражалось на выражении лица. Ни один мускул на нем не вздрогнул, ни одна часть тела советского лорда не шевельнулась; создавалось впечатление, что он погрузился в состояние нирваны.

Когда словесное невоздержание главного кагэбиста страны иссякло, Истомин, как ни в чем не бывало, ровным, почти безынтонационным голосом сказал:

– Генерал Буров, который назначен начальником охраны резиденции генсек-президента, вылетает уже через час. Сначала на вертолете, который подберет его на одной из секретных городских площадок военной разведки, затем пересаживается на армейский самолет, тоже пребывающий в подчинении этой «конторы». Сразу же после его прилета группа особого назначения «Киммерия» займет заранее отработанные позиции на территории резиденции, у входа и по периметру, усилив, таким образом, личную охрану Президента.

– Вы посвящаете меня в такие подробности? – взметнулись брови Корягина.