Кимоно

— Лжец! — закричала она. — Реджи, неужели вы поверите ему? Лицемер, ханжа, низкий белый человек, сводник!

— Что же это значит? — спросил Джеффри. Слава Богу, женщина явно оказалась сумасшедшей.

— Фудзинами! Фудзинами! — кричала она. — Великий король девок! Даймио Йошивары! Каждая монетка из тех, что тратит его дура-жена на глупые прихоти, добыта в Йошиваре женщинами, развратом, проститутками!

При последнем слове Джеффри вскочил на ноги. В своей настоящей агонии он совершенно забыл о своем позорном поступке.

— Реджи, ради Бога, скажите мне: это правда?

— Да, — отвечал спокойно Реджи, — это совершенная правда.

— Тогда почему никто не говорил мне?

— Мужья, — сказал молодой человек, — и предполагаемые мужья всегда узнают последними. Яэ, возвращайтесь в отель. Вы наделали уже достаточно зла для этого дня.

— Нет, пока вы не простите меня, Реджи, — молила девушка. — Я не уйду, пока вы не простите меня.

— Я не могу простить, — сказал он, — но, вероятно, смогу забыть.

Ярость обоих мужчин влекла ее. Она хотела бы подождать, подслушать за дверью, если бы могла. Реджи понял это.

— Если вы не уберетесь, Яэ, я позову То вывести вас, — пригрозил он. К его великому облегчению, она спокойно ушла.

Реджи вернулся в опустевшую комнату, где Джеффри, склонив голову, смотрел в пол. В коротком кимоно Реджи этот высокий человек казался решительно смешным.

«Хорошо, — подумал Реджи, — слава Богу за ниспослание комизма. Легче будет пройти через это».

Первым его движением было вымыть руки. У него был бессознательный инстинкт, влекущий к символическим действиям. Потом он сел против друга.

«Стоит усесться, чтобы сразу свести трагедию к комедии», — одно из изречений Наполеона.

Затем он открыл ящик с сигаретами и предложил Джеффри. Это тоже было символом. Джеффри механически взял сигарету в рот, не зажигая.

— Джеффри, — сказал его друг очень спокойно, — попробуем выкинуть из головы этих женщин и всю их лживость. Попробуем говорить обо всем этом прилично.

Джеффри был так поражен ударом, который нанесли ему только что, что не думал ни о чем другом. Теперь он сразу вспомнил, что обещал дать серьезные объяснения своему другу.

— Реджи, — сказал он грустно. — Я очень огорчен. Я никогда не думал об этом. Я сблизился с Яэ только из-за вас. Я никогда не думал ухаживать за ней. Вы знаете, как я люблю свою жену. Она сошла бы с ума, если бы только подумала обо мне что-нибудь подобное. Кроме того, — прибавил он с глупым видом, — ведь ничего не случилось.

— Я, безусловно, очень мало забочусь о том, произошло что-нибудь в действительности или не произошло. Проклятие фактам! Они затемняют истину. Они лежат в глубине каждой несправедливости. Что случилось в действительности — не важно. Важна картина, которая рисуется в чьем-нибудь мозгу. Верная или ложная, она остается той же самой; и резко или постепенно, но она изменяет все. Однако, кажется мне, следует отбросить мои собственные неприятности. Ваше дело, Джеффри, гораздо серьезнее моего. Она ужалила меня в пяту, а вам «стерла главу». Нет, не спорьте, ради Бога. Я ведь не заинтересован.

— Значит, все, что она сказала, несомненная истина! — сказал Джеффри, зажигая наконец сигарету и отбрасывая в сторону спичку, как если бы она была надеждой. — Целый год я жил заработком проституток. Я не лучше этих ужасных «понсов» в Лестер-сквере, которых секут, если поймают. И вся эта грязная Йошивара принадлежит Асако, моей милой невинной девочке, и на эти грязные деньги мы покупали себе комфорт, и наряды, и редкости, и всякие пустяки!..

Реджи приготовил виски с содовой, в очень крепком растворе. Джеффри разом проглотил напиток и продолжал свои жалобы:

— Теперь я понимаю все. Все это знали. Секрет и тайны. Еще на свадьбе они говорили: «Не ездите в Японию, не ездите!» Все знали даже тогда. А эти проклятые Фудзинами, которые так стараются быть любезными из-за этих скотских денег и скрывают все и лгут, не переставая. И вы знали, и посол, и Саито, и даже слуги, которые вечно шептались и пересмеивались за нашими спинами. Но вы, Реджи, вы были моим другом, вы должны были сказать мне!

— Я спрашивал сэра Ральфа, — ответил Реджи чистосердечно, — надо ли рассказать вам. Он очень умный человек. Он сказал: «Нет». Он говорил: «Это будет жестоко и бесполезно. Они скоро уедут обратно в Англию и никогда ничего не узнают». А вы понимаете теперь, какое это счастье — не знать?

— Это было некрасиво, — рассердился Джеффри, — вы все обманывали меня.

— Я говорил сэру Ральфу, что мне кажется это некрасивым и опасным. Но он гораздо опытнее меня.

— Но что же мне делать теперь? — беспомощно продолжал этот крупный мужчина. — Надо отдать эти деньги, все, и все, что у нас есть. Но кому? Не этим же грязным Фудзинами?