Кина не будет

– Ну как?

– Действует! – рассмеялся Бродов. Затем, уже без улыбки, пожал руку друга.

– Спасибо!

И почти бегом поднялся на второй этаж. К нему подошёл Яша.

– Установили? – спросил Бродов.

– Три часа тому назад.

– Молодец!

Бродов влетает на площадку между вторым и третьим этажами.

– Василий?!

– Мама?

– Свитер? – строго спросила Анна Алексеевна. И, убедившись, что свитер на нем, добавила, как бы оправдываясь: – Сквозняки! – На секунду прижалась к нему. – Иди! – И, глядя вслед сыну, прошептала с гордостью: – А Виктор Сергеевич этого бы не сделал!

Бродов на третьем этаже. Врач подаёт ему халат.

– Больная?

– Подготовлена.

Он идёт по широкому коридору.

Стоящие сотрудники расступаются перед ним.

Ещё десяток быстрых шагов, и Бродов у дверей помещения, где будет происходить операция.

– А почему такая суета? Вы что? – обратился он к человеку, стоящему спиной к нему у двери операционной. Человек обернулся.

– Виктор?! Ты?

– Тебе нужен ассистент… – говорит Воронин.

– Но…

– Боишься, что Николай Ильич опять назовёт меня мальчишкой?

Секунду Бродов пристально смотрит на Воронина и говорит только одно слово:

– Добро!

Он оглядывается вокруг. Тут уже много людей. Взволнованно следят за ним сотрудники. Взгляд его пробегает по лицам Анны Алексеевны, Яши и встречается со взглядом Метелёва.

– В атаку!

И Бродов резко толкает массивную дверь.

Снова окоп. Капитан пехоты смотрит на часы.

– Атака через пять минут! – говорит он стоящему рядом офицеру.

В траншее шли последние приготовления к атаке. Солдаты надевали каски, проверяли оружие. Близился рассвет. Но опередив первые лучи солнца, из маленького домика на холме одна за другой взвились три ракеты. И не успел угаснуть в небе след последней, как обрушился на противника огонь батареи Метелёва. Пушки били в направлении, указанном ракетами.

Навстречу первым лучам солнца цепи пошли в наступление.

– Молчит, гадина! – радостно кричит капитан пехоты. – Молодцы, артиллеристы!

…А цепи уже прошли домик. Стало тихо.

Негромко зазвучала песня:

На заре пробуждаются реки,
На заре просыпается ветер…

Метелёв докурил папиросу, выбрался из траншеи и подошёл к невысокому холмику. Там, на каменной плите, были высечены три фамилии:

«Григорий Бандура, Нина Павловская, Василий Бродов»… 6 мая 1944 года. Смертью храбрых…»

А над плитой прозвучали последние строчки фронтовой песни:

… А солдаты уснули навеки
Ради жизни на нашей планете.
Солдат укрывает родная земля,
И над ними шумят тополя.

И вдруг Метелёв услыхал:

– Костя!

– Костя!

– Костя-я-я!

Он вздрогнул, обернулся и в первых лучах солнца увидел тот же домик на холме и тех, кто звал его, юношей и девушку. Но нет, они звали кого-то другого из своих, его тёзку.

Метелёв зашагал наверх.

Маленький домик звенел молодыми голосами. Возле домика плескались у рукомойника полуголые парни. И возились у котла над костром девушки – весёлые обитатели турбазы.

Когда Метелёв приблизился, юноши обернулись к нему и девушки подняли головы.

– Вам кого, товарищ?

– Никого. Просто пришёл на огонек. Скажите, – обратился он к парням, – нет ли среди вас Василия?

– Конечно, есть! Эй, профессор!

Из окошка выглянул паренёк в очках.

– Зачем «профессор»? – обиделся он. – Что у меня имени нет, что ли?

– А Гриць среди вас есть?

– Такого нет. Зато имеются два Петра. И оба великие!

Всех представляла курносая белобрысая девчонка. Метелёв повернулся к ней.

– А вы… вы должны быть Ниной?

– Точно. Как вы отгадали?

– Случайно.

Когда Метелёв спускался с холма, вслед ему раздался звонкий голос:

– Товарищ! Товарищ!

Он обернулся и увидел белобрысую.

– Я тоже могу угадать. Вас зовут Костей, Константином! Правда?

Она стояла, тоненькая, улыбающаяся, озарённая весёлым утренним солнцем.

– До свидания! – сказал он с улыбкой.

Она весело помахала рукой:

– Счастливого пути!

Конец

Елена Прекрасная

ОТ АВТОРА: Судьба следующего сценария – это тема для киножурнала «Фитиль», но он уже, увы, не функционирует, поэтому тема остаётся открытой. Вкратце объясню: