Но я искренне надеюсь, что это не из-за того, что я запугал ее до седых волос. Будет лучше, если осталась она со мной, только для того чтобы закошмарить меня.
Моя беда в том, что я половину своей сознательной жизни был циником и эгоистом. Не привык я думать наперед. Разучился думать за других и примерять на себя их шкуры.
Но самый пик моего эгоизма пришелся на вчерашний вечер. Еще вчера я умолял Настю поставить себя на мое место, и я был услышан ею, но сегодня я совершенно не подумал о том, что порой нужно ставить себя на место других.
Глупейший "пранк" с щелчком пальцев в одну секунду вышел из-под контроля. И все бы ничего, если бы я отыгрался на Насте и ее задетом чувстве собственного достоинства, но нет же. Я зачем-то приплел к этой истории младенца. Я скинул бомбу на Настю, и сам же подорвался на ней.
Я чертов идиот, и нисколько не удивлюсь, если Настя отомстит мне, будь то перец в трусы, новая прическа под "ноль" или ампутация.
Она была права, говоря о том, что я заслуживаю куда большего наказания, чем все эти детские шалости. И я готов отвечать за свои ошибки, о чем не так давно в открытую ей заявил, но она сделала вид, будто не услышала меня.
Но как-то исторически сложилось, что ошибаюсь я в основном, когда Настя находится в радиусе пяти метров от меня. Я умудряюсь вляпаться в дерьмо там, где его быть не должно. Боюсь, это уже стало традицией.
Если я ничего не изменю, то календарь в моем телефоне в скором будущем будет извещать меня не о знаковых событиях в моей жизни. Он будет регулярно слать мне напоминалки о том, какую ошибку я совершил в ту или иную дату.
Последние полчаса я ощущал себя по меньшей мере гадко. Вроде не пустое место, но близко граничил с ничтожеством.
Играя в молчанку, Настя нагнетала. Морально готовила себя к худшему вечеру в своей жизни.
За это время я успел настроить передатчик, который демонесса назвала "радионяней", а также заказал доставку еды. Ее вот-вот должны были привезти.
— Хорош уже рассиживаться... Предлагаю нам вместе поужинать, — я подошел к ней со спины и попытался приподнять ее с пола, а она противилась, отбрыкивалась.
Раньше таким образом она играла со мной в кошки-мышки, а теперь эта игра называлась иначе — "жертва-недоумок".
— Я с тобой не разговариваю больше. Отстань, противный, — проворчала в ответ, не глянув даже в мою сторону, и тюкнула меня кулачком в колено.
Тогда я продел на шею шнурок, на котором висел приемник радионяни, и поднял Настю в воздух. От неожиданности она взвизгнула. Размахивая ножками, вцепилась в мои плечи.
— Эй, ну ты чего? Все будет хорошо, — заверил я, держа ее на своих руках. — Ты же не ела ничего с самого утра.
Голову отвернула от меня и щеки надула.
— И пусть! Поставь меня на пол!
— Нет. Мое дело накормить тебя, раз уж ты у меня в гостях.
— Поставь, сказала.
Выйдя из комнаты, я поставил-таки эту вредину на пол.
— Жду тебя на кухне через пять минут, — сказал с надеждой, что она меня услышит, и побежал вниз по лестнице.
Уже на последней ступеньке ощутил вибрацию в заднем кармане. Вспомнил, что с появлением младенца в доме, поставил свой телефон в бесшумный режим.
Пришло сообщение от матери:
Какого хрена?
Едва не разложился на лестнице, когда до меня дошел смысл.
Разблокировал экран, снова прочел текст сообщения.
Нет, не показалось.
Может, мать номером ошиблась:
Ответ пришел незамедлительно:
Это прикол такой?
Праздники ведь...
Какой болван явится на собрание с утра пораньше? Они с Некрасовым совсем уже чокнулись? Это в отместку за наш лже-брак с Настей?
Да и какой из меня директор по развитию? Что я смогу развить? Скорость при побеге из этого дурдома?
Настроение и так было не ахти каким, а мать так вообще сравняла с землей все мои планы.
Вскоре паренек с доставки позвонил. Я выбежал на улицу, чтобы забрать пакет с едой.
На кухне развернул его, присел на стул и приуныл.