Киндер-сюрприз с героином

В ящике стола в аккуратном порядке лежали папки с документами детского фонда «Открытого сердца» — устав, какие-то договора, план работы, газетные вырезки с заголовками типа «К детям — с открытым сердцем», «Открытое сердце — значит веселый праздник»… Отдельная папка представляла собой целое собрание сочинений протоколов собраний детского фонда «Открытое сердце», написанных чьим-то круглым пионерским почерком в лучших советских традициях. Все здесь было по правилам: присутствовали, голосовали, постановили… Спрашивается, кому это надо? А вот мне и понадобились протокольчики-то. Можно прочитать — и за полчаса составить полную картину трехгодичной деятельности детского фонда «Открытое сердце». Если будет необходимость. Впрочем, интересного на первый взгляд в протоколах не было: финансовые грошовые дела, организация концертов ко Дню защиты детей, распределение рейдов по многочисленным семьям… Вот чем, оказывается, занимался советский историк в отставке — продвигал в жизнь теорию малых дел, придуманную сто лет назад народовольцами и позже осмеянную большевиками. Устав от обилия рассыпанных по протоколам пионерско-пенсионерских начинаний, я на полпути оставила изучение этого собрания сочинений «Открытого сердца», решив заглянуть лишь в самый последний лист. И прямо-таки обалдела, опять увидев на странице ту же знакомую фамилию — Владимир Кривин, при чтении которой во рту появлялся железный привкус крови. Как он здесь-то оказался? Протокол собрания, датированный 18 октября этого года, содержал краткие сведения о перевыборном собрании детского фонда «Открытое сердце», структура которого подразумевала трех руководителей-сопредседателей и остальных добровольных членов. Первым и постоянным председателем фонда оставался главный его закоперщик, о чем можно было судить по первым протоколам, — Павел Андреевич Ежков, вторым был неизвестный мне Матвей Егорович Бебеко, третьим — слишком хорошо и печально известный Владимир Алексеевич Кривин. Что за чертовщина? Почему Виталик вчера ничего не сказал о том, что отца с Кривиным связывали какие-то дела? Вот это новости — а я-то думала только про подарки, конфетки-бараночки…

Теперь я с особым нетерпением ждала возвращения Виталия домой. Скорее всего зря он возомнил себя живой мишенью. Кто-то неведомый метил и стрелял прямо в «Открытое сердце» — сначала раз, потом еще раз. Не может быть, чтобы два этих убийства были лишь совпадением. Нет-нет, что-то здесь не так, особенно накануне Нового года… Прежде всего надо проверить расчетный счет «Открытого сердца» в банке. Отыскать Матвея Егоровича Бебеко, бухгалтера и того, кто вел протоколы. Что еще?..

Наконец-то вернулся Виталик, на которого я смогла наброситься с расспросами.

— Даже вспоминать об этом не хочется, — сказал Виталик, безжизненно махнув рукой, когда я стала спрашивать его о фонде «Открытое сердце» и об участии в нем Володьки Кривина. — Ты не о том сейчас думаешь, это сплошные пустяки.

— С самого начала. Все в подробностях, — прицепилась я к Виталику, рассказ которого оказался не слишком длинным.