Кинематограф Австралии и Новой Зеландии

Дайген отнюдь не стремится идеализировать героев. И несмотря на то, что Джуди Дэвис создает образ трогательной и наивной женщины, выброшенной на панель, режиссер не спешит «рисовать» героиню лишь светлыми красками. Она может быть порой вульгарной, грубой и смешной, нелепой женщиной сорока лет со своими нарядами хиппи и «фенечками» на руках. Но именно одиночество, неумение вписаться в общество, отчаяние и толкают ее к Робу в надежде, что с ним она может обрести будущее, не понимая, что ему она нужна лишь как источник информации, и статья, которую Роб пишет о Лизе – это, прежде всего, попытка оправдания собственной трусости и конформизма. В финале Лу, кажется, находит свое место – она вновь в рядах студенческой демонстрации, но Дайген опять же не спешит подарить надежду на хеппи-энд. Он сам чрезвычайно болезненно пережил трагедию поколения 60-х, и прекрасно отдает себе отчет в том, что все происходящее с героями действительно «зима наших надежд».

Между тем к началу 1980-х гг. австралийское «киночудо» обрело параметры средней кинематографии. Если вначале идейно – художественные различия выявлялись только на уровне стиля, индивидуальной манеры, то теперь обнаружился водораздел между фильмами, решающими серьезные художественные задачи, и сугубо развлекательными, рассчитанными на нетребовательные вкусы. Началось местное производство фильмов насилия, секса, порнографии. Трудно не согласиться с мнением киноведа О. Сулькина, который так пишет о начале 1980-х гг. в австралийском кино: «Консервативное правительство М. Фрейзера, пришедшее на смену лейбористам, подкорректировало существовавшую систему льгот и стимулов, придав ей откровенно коммерческий, если не сказать деляческий, характер, что, впрочем, вполне соответствовало общему политико-экономическому стилю нового кабинета, сделавшему ставку на иностранные инвестиции и оживление инициативы частного сектора внутри страны. Для привлечения частного капитала были введены еще более крупные налоговые льготы. Доллары рекой потекли в киноиндустрию. Но эта инициатива вызывала и эффект бумеранга. Чтобы льготные условия вступили в силу, фильм должен быть закончен в том же финансовом году, что и начат. Этот запрограммированный цейтнот вызвал массовый урожай худосочных, торопливых, наспех смонтированных опусов, которые по всем юридическим меркам соответствовали условиям получения экономических привилегий, только одному условию не соответствовали – это были художественно слабые фильмы»[64].

Вот как эту ситуацию объяснял один из известных австралийских продюсеров Э. Элисон: «Теоретически все это хорошо, на практике, к сожалению, – нет. Если вы предлагаете идею или сценарий с сильным социальным зарядом, критические по отношению к реальностям австралийской жизни мотивы, то наверняка встретите настороженность или опаску. А если у вас за плечами участие в антивоенном движении, прошлое радикала, выступавшего с критикой правительства, считайте, денег на фильм не дадут. А в то же время кинокомиссия поощряет множество развлекательных, пустых фильмов самого дурного пошиба»[65].

На рубеже 1970-х – 1980- х гг. критики заговорили о закате «киночуда», о кризисе «новой волны». «Публика хотя и не отвернулась от доморощенных лент, но утратила к ним восторженное отношение. Сыграла свою роль и экспансионистская политика англо-американских монополий: австралийские фильмы вновь, как и в предыдущие десятилетия, стали фигурировать в прокате на вторых, а то и на третьих ролях. Произошло и перенасыщение достаточно ограниченного рынка – выход на экраны 30 фильмов в год оказался явно избыточным, непосильным для кинопромышленности, для рынка страны с 15-миллионным населением»[66].

Однако и здесь сработал «закон маятника». После резкого взлета интереса к австралийскому кино в мире наступил закономерный спад, объясняемый, как уже приведенными выше причинами, так и бурным наступлением видео. (О темпах распространения видео в 1980-е гг. свидетельствует тот факт, что именно Австралия располагает самым большим рынком видеозаписей в мире, обгоняя в этом даже США.) Высокий жизненный уровень позволил австралийцам иметь дома помимо уже привычного телевизора еще и видеомагнитофон.