КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

- Постой, – крикнул он мне, заставляя своего жука приостановить свой бег. – Посмотрим, что случилось.

Черный меж тем казался мне весьма озабоченным; он вертел рулем мастерски, но отчего-то все-таки отставал! Даже непутевый разбойник – и то не отставал.

- Что случилось? – крикнул я Черному, когда он, вместо того, чтобы прямиком ехать ко мне, зачем-то сделал крюк, вывернув руль вправо. – Он не слушается управления?

- Наоборот – он отлично слушается! – ответил Черный, подъезжая. – Очень чуткий механизм!

- Так чего ж ты петляешь, как заяц?!

- Я объезжаю препятствия.

- ???

И слегка озадаченный Черный поведал нам, что он видит полуразрушенные стены.

И чем дальше мы заезжаем вглубь Чаши, тем стены выше.

Поначалу стены эти были странного серовато-синего цвета, но вместе с высотой менялись и цвета. Стены окрашивались в белый и розовые цвета. Появлялись какие-то декоративные детали, фонари, например, на кованных длинных ножках, арки и ворота…

Ур слушал все это очень внимательно.

- А последнее ты что объезжал? – спросил он.

- Узкие воротца.

- Где? Здесь?

Ур соскочил со своего жука и побежал к тому месту, которое только что обрулил Черный. С минуту он тыкался носом в пыль, разгребал руками мелкий мусор на дороге… я, как ни таращил глаза, ничего рассмотреть не мог.

- А ты видишь какую-нибудь разницу между этими воротами и, например, вот этой стеной? – Ур указал на серый обломок.

- Эти ворота, – осторожно ответил Черный, начиная понимать, что что-то не так, – монолитные, целые. Я еще удивился, что они так хорошо сохранились… А на стене вот тут – толстая щель. Трещина, – и он точно указал на место, где стена просто кончается.

- Черный, – сказал я осторожно, – здесь нет стены. Вообще нет. Только обломок. Он кончается этой самой щелью. Дальше – пустота. Что ты такое видишь, Черный?!

Он потрясенно молчал; он не знал, что мне ответить.

Соскочив с жука, он рысью бросился к тому месту, которое объезжал, и поднял руку.

Он хотел коснуться резных створок воротец, которые пленили его своей красотой, но пальцы его проходили сквозь решетку. У него глаза на лоб полезли – ведь он четко видел ковку, черное кружево металлических узоров, – но прикоснуться к этому не мог.

- Что это со мной?! – испуганно спросил он. Ур в изумлении скреб в голове, но не мог придумать логического оправдания этому явлению.

- Кажется, ты видишь то, каким город был до катастрофы, – наконец, ответил он. – И чем сильнее действует сыворотка, тем полнее картина… А разница? Ты видишь хоть какую-то разницу между тем, что есть на самом деле и тем, как оно быть должно?

Черный, все еще заворожено водящий в пустоте руками, не ответил. Кажется, он усиленно искал эту разницу.

Потом он закрыл глаза. Открыл. Закрыл.

- Вот фигня, – произнес он. – С закрытыми глазами вижу. Вижу развалины. Вижу так, как оно есть на самом деле.

- Это плохо, – сказал озадаченный Ур. – Я ничего не понимаю… сыворотка должна была дать тебе знания о цельности человеческого тела, и все! Причем тут город?! Наверное, побочный эффект из-за крови Дракона…

Меж тем Черный, пошире раскрыв глаза, вертелся во все стороны, и на лице его выписывалось неподдельное восхищение.

- Я вижу это! – прошептал он. – Невероятно!

Перед глазами его вставал величественный город; тот, что видел я, и, возможно, еще более прекрасный, целый, нетронутый временем. В городе была прекрасная весна, цветущая, наполняющая воздух запахами цветов и пыльцой – Черный пытался поймать рукой летящие лепестки, но это был мираж, обман. Они соприкасались с его живой рукой и умирали, исчезали, а потом возникали снова – словно пролетели насквозь его ладонь…

- Этого нет, – удивленно и потрясенно произнес Черный. – Нет!

Вместо развороченной земли и треснувшей Чаши он видел многочисленные террасы, поднимающиеся ступенями к стенам Чаши. На них, тонкие, как узоры, вырезанные на яичной скорлупе, стояли беседки, белые, хрупкие, воздушные, похожие на сверкающий сахар, и росли тонкие, узловатые, причудливо и изысканно изогнутые деревья, которым было уже по тысяче лет, и чьи гибкие цветущие ветки с многочисленными узелками, подобными шарикам бусин на нитях, были словно созданы для того, чтобы причудливо переплетаться, украшая чернильное небо с искрами звезд своими изящными сплетениями. Они не утратили изящества и своей красоты, взлелеянной заботливыми искусными садовниками, и в зарослях их пели, трещали ночные цикады. Это была вечная, бессмертная красота!

Город, существуя лишь в воображении Черного, горящий под серебряным светом великого Торна чистым светлым сиянием, молчаливо тянул к черному небу светлые шпили, башенки, и, казалось, был окутан тонко похрустывающей тишиной, словно замер в ожидании чего-то…