Кинг

«Это…» Она останавливается, и в свете огней дома, обрамляющих ее профиль, я наблюдаю, как она сжимает дрожащие губы, прежде чем попытаться снова. «Могу ли я что-то сказать или пообещать, что заставит тебя отпустить меня?»

Я любезно останавливаюсь, размышляя над ее вопросом. Но я ее не знаю. Не знаю, могу ли я доверять ее слову. Не знаю, кого она знает. Не знаю, какая у нее семья, есть ли у нее люди, которые попытаются спрятать ее от меня. И не похоже, чтобы что-то столь тривиальное, как NDA, хоть как-то помешало бы ей сообщить об убийстве.

Я вполне уверен, что мне это сойдёт с рук. Даже если я сейчас открою ворота, отдам ей сумочку и отпущу её, что она сделает? Она может позвонить в полицию, сказать, что её парень мёртв, и что она видела мужчину в его квартире. Они поедут по адресу, найдут чистую квартиру — ни тела, ничего подозрительного — и уедут.

Она могла бы пойти к своей подруге, женщине, которая восстанавливается после операции, которая, безусловно, принимает много обезболивающих, и попросить ее подтвердить, что мы встречались. Но никто не может сопоставить нас на месте преступления. Это была бы просто ситуация «он сказал, она сказала». За исключением того, что мои слова были бы подкреплены моей репутацией честного гражданина, миллионами долларов и Альянсом.

Так что я вполне уверен. И все же…

«Нет», — честно говорю я ей. «Тебе нечего сказать».

Неважно, что ей не удастся меня свалить, она и так уже слишком много видела. И если нужный человек схватит ее…

Я никому не позволю использовать ее против меня. Все просто.

Ну, это первый шаг. Мне еще предстоит решить, что с ней делать.

Приняв мое решение, Саванна наклоняется и расстегивает ремень безопасности.

Повторяя ее движения, я выхожу из машины, останавливаюсь на мгновение, чтобы открыть заднюю дверь и достать ее сумочку.

Когда я обхожу свой Suburban сзади, я вижу Саванну, стоящую рядом с открытой дверью, и считаю победой то, что она не попыталась бежать к забору.

«Пошли». Я подхожу к ней и протягиваю руку, чтобы закрыть дверь машины. «Пойдем внутрь».

Моя рука автоматически поднимается, чтобы прижать ее к пояснице, но я останавливаюсь. Она может быть моим типом, но она здесь не на свидании.

Затем я вспоминаю, что она моя пленница, и я могу делать с ней все, что захочу, поэтому я продолжаю движение, пока моя ладонь не прижимается к ее позвоночнику.

Она немного подпрыгивает, но не отталкивает меня. Еще одна победа.

Мы уже почти у ступенек, когда в ночи раздается глубокий, зловещий лай.

Я останавливаюсь и сжимаю пальцами рубашку Саванны сзади, останавливая ее вместе с собой.

Низкий лай на этот раз больше похож на рычание и раздается ближе.

«Что это?» Саванна делает шаг вперед, прижимаясь своим боком к моему.

Я сдерживаю улыбку.

Я не думаю, что она понимает, что пришла ко мне в поисках защиты.

«Это моя собака», — говорю я ей, когда к нам неуклюже идет полностью черный кане-корсо весом в сто десять фунтов.

«Это не собака, это чертово чудовище!» Она пытается зайти мне за спину, но я держу ее за рубашку, не давая ей этого сделать.

Я округляю губы и коротко свищу. Зная его команду, мой большой мальчик ускоряет темп.

«Стой!» — командую я, и он делает, как и ожидалось, издавая еще один громкий рык.

Саванна пищит и сильнее вжимается в меня, давая понять, что команда сработала так, как и было задумано.

«Стой». Он слушает, и рычание прекращается. Темные глаза метнулись между мной и Саванной, и я знаю, что он думает: «Что за фигня, мужик?» Ты только что сказал мне запугать ее на месте, а теперь говоришь мне успокоиться? Выбирай дорогу. На что я невербально отвечаю, что нам нужно, чтобы она боялась тебя, потому что я держу ее против ее воли. Он моргает. Как домашнее животное? Я моргаю. Ну, теперь, когда ты это упомянул…

«Он или она дружелюбный?» — вопрос Саванны прерывает наш разговор.

Настоящий ответ немного сложен, потому что он, черт возьми, лучшая собака, которая когда-либо ходила по этой земле. И он никогда не причинит вреда тому, кто этого не заслуживает. Но он также обучен защищать меня и моих близких, так что бывают моменты, когда он определенно недружелюбен.

«Нет», — отвечаю я и чувствую собачье возмущение от своего ответа. «Он — высококвалифицированный инструмент безопасности. Он не нападет, если его не спровоцировать». Я молча прошу у него прощения, пока произношу следующую часть. «Но если он увидит, что кто-то бежит, он его уложит. А собачьи зубы — это не очень приятно, когда они прокалывают твое бедро».

Всхлип, который вырывается из груди собаки, звучит как возмущение, но Саванна, должно быть, не воспринимает его таким образом, потому что я чувствую, как она дрожит, прижимаясь ко мне.