Кинг-Конг-Теория

Когда я приехала в Париж в 1993 году, от женственности у меня была всего пара аксессуаров, нужных для работы. Как только я бросила встречаться с клиентами, я снова напялила спортивную куртку, джинсы, ботинки на плоской подошве и почти не пользовалась косметикой. Панк-рок – это упражнение по подрыву устоявшихся порядков, особенно гендерных. Хотя бы за счет того, что ты физически отдаляешься от классических критериев красоты. Когда в пятнадцать лет меня отправили в психушку, врач спросил, зачем я себя так уродую. Мой красный хаер, черные губы, белые кружевные колготки и огромные берцы представлялись мне верхом шика, и я вообще не поняла его дурацкого вопроса. Но он настаивал: может, я боюсь быть некрасивой? А ведь у меня красивые глаза. Я просто не понимала, о чем он говорит. Он что, себя считает сексуальным в этом сраном костюмчике и с тремя волосинками на черепе? Быть панкушкой – неизбежно значит переизобретать женственность: ты шатаешься по улице, аскаешь бабло у прохожих, блюешь пивом, нюхаешь клей до потери сознания, попадаешь в ментовку, слемишься, бесконечно бухаешь, лабаешь на гитаре, бреешься налысо, каждую ночь приходишь домой на рогах, бесишься на концертах, орешь в машине из открытых окон гипермаскулинные песни, фанатеешь от футбола, ходишь на демонстрации в балаклаве и лезешь в драки… И никто не ебет тебе мозг. Многие парни даже будут считать это классным, с ними можно корешиться, и они не будут учить тебя жить. В этом вся суть панка – делать все наперекор. В полиции то же самое, что в психушке: задержание, сердобольный инспектор, я же красивая девочка, зачем же я всем этим занимаюсь. Эту песенку я услышу еще не раз. Хотя я никому ни на что не жалуюсь. На кой хрен мне пытаться быть красивой, если у меня нет к этому особых способностей, а стратегии, которыми я это компенсирую, превосходят все мои ожидания? С пацанами я была пылкой, они благосклонно отвечали мне тем же. В Лионе я делаю себе суперкороткую стрижку, в булочных и киосках мне говорят «месье», и мне от этого ни горячо ни холодно. Изредка делают замечания: «Хватит уже сигу держать, как мужик», – но в основном в андеграундном мире, на территории для избранных, вдали от мейнстрима абсолютно никто меня не трогает. Наверное, по мне заметно, что мне и так отлично. Это панк-рок, это моя территория. Но так будет не всегда.

В 93-м году выходит моя книжка «Трахни меня». Первый отзыв появился в «Полар»[28]. Писал мужик. Три страницы. Попытка поставить меня на место. Автора не устраивает не то, что книга вышла, по его критериям, плохой. О книге он на самом деле вообще не говорит. Его проблема в том, что я, девчонка, делаю таких девчонок героинями романа. И не задавая никаких вопросов, – по его мнению, как мужчина он имеет право указывать, что мне позволено правилами благопристойности, как он ее понимает, – этот незнакомец принимается публично внушать мне: так делать нельзя. Насрать на книгу. Все дело в том, что я женщина. Плевать кто я и откуда, что мне подходит, кто будет читать мои книги, плевать на культуру панк-рока. Папочка придет с ножничками в руке, он все поправит, он отрежет мой ментальный хуй, потому что таких девочек, как я, нельзя оставлять без присмотра. Если говорить словами Ренуара: «Фильмы должны снимать милые женщины и про милые штучки». Это мне, по крайней мере, пригодится для заголовка[29]. В первый момент это было настолько нелепо, что вызывало у меня смех. И только потом я сменила тон, когда поняла, что меня атакуют со всех сторон, потому что их волнует только одно: я телка, телка, телка. Моя пизда у меня на лбу. К тому моменту я еще не так много сталкивалась с миром взрослых, особенно нормальных взрослых, и потому поначалу удивлялась, как их много – умеющих определять, что можно, а что нет девушке в большом городе.