Кинхаунт

Пошушукавшись, рабыни принесли мне воды, отдающей какой-то кислятиной. Впрочем, так даже лучше освежало. Осушив весь бокал, я откинулся на шкуры, упав головой прямо на плечо какой-то женщины — ей оказалась вторая стражница, Зуулаа. Разбуженная моим падением, она лениво приоткрыла томные глаза с длинными ресницами и, недолго думая, молча потянулась ко мне за поцелуем. Мне казалось, что в ответ из глубин моего подсознания должна выплеснуться волна усталого отвращения — однако вместо этого я почувствовал напор новой силы.

— Господин уже был с тобой недавно! — ревниво зарычала Зальгирис и толкнула Зааулау, но та молча влепила ей пощечину, после чего они начали душить и лупить друг друга по мордасам, наступая на меня коленями.

Мне это страшно понравилось, я сбросил их с себя, отшлепал и оттаскал за волосы, после чего мой разум утонул в какой-то темной волне.

«Что за чертовщина со мной происходит?» — была моя последняя мысль.

Когда я проснулся третий раз, тело болело так, словно по нему ходили слоны. На этот раз я лежал посреди огромной, как космодром, кровати, застеленной только чистой груботканой простыней серого цвета, и был гол, как новорожденный, при том, что во все девять больших окон помещения свободно влетал и вылетал ветер.

При свете дня я наконец смог рассмотреть комнату, в которой находился. Это было просторное помещение, совершенно пустое, не считая огромной кровати, на которой я находился. В трех стенах были высокие окна, четвертое, к которому было повернуто изголовье кровати, было украшено барельефами. И повсюду те же сцены — все свободные между окнами поверхности были заполнены сценами пожирающих друг друга зверей. Арки между окнами выполнены в форме крыльев птиц.

Судя по солнцу за окнами, снаружи было уже далеко за полдень, жаркий воздух приносил запахи древесных цветов и грубые птичьи крики. Птицы как будто пили всю ночь и теперь яростно требовали опохмелиться. Странно, но сам я был лишен такого желания. За исключением усталости во всем теле, чувствовал я себя сносно.

Не считая внезапного ужаса от мысли о том, где я, кто я теперь, и где Крез.

О Мэе мне вспоминать не хотелось — при мысли об этом невинном существе, которое ждет где-то там своего короля, мне становилось так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю.

Стоило мне пошевелиться, как передо мной снова возникла голая служанка с глиняным бокалом в руках.

— Ваше сияние мудрости?… — пролепетала она, очаровательно опуская глаза.

Сдерживая раздражение, я протянул руку к бокалу и осушил его. И — о чудо! — боль и ломота в теле мгновенно начали покидать меня. Взамен их в меня снова вливалось желание продолжить нехитрые животные утехи. И тогда я все понял.

Зарычав, я швырнул бокал в окно, но попал в стену. Бокал разлетелся вдребезги, осыпав испуганную служанку обломками.

— Уурвада сюда, быстро! — гаркнул я ей.

Она исчезла, взамен из-за дверей в три прыжка прискакали две моих воительницы с копьями. При взгляде на их тугие телеса я невольно сглотнул, вспомнив, как беззаботно мял их недавно. Вот откуда эта боль во всех мышцах — такие упражнения не проходят безнаказанно.

Я накинул себе на пояс край простыни, отчего взгляды воительниц сразу стали унылыми, словно я лишил их наследства.

— Где Уурвад? — осведомился я у них спокойным тоном.

— Уже бежит сюда, о сияние мудрости, — недовольно проворчала Зальгирис, а Зуулаа ревниво блеснула на меня из-под длинных ресниц.

— Хорошо, — кивнул я, — вы можете вернуться на свои места.

Зальгирис небрежно кивнула — дескать, могу, но не хочу.

— Идите на свои места! — рявкнул я раздраженно, и они удалились.

Вошел Уурвад, его вид был встревожен.

— Чем ты поишь меня, жалкий старик?! — в гневе воскликнул ему я, суя под нос донышко разбитого кубка. — От этой дряни мой разум затуманился, и думает только о женщинах!

Уурвад склонил голову с видом величайшего почтения.

— О ваше сияние мудрости, наш народ так давно оторван от других людей, народу нужно срочно омолодить кровь.

— Но ведь это будут отпрыски царской крови, и они будут претендовать на мой трон? И враждовать друг с другом?

— О нет, не беспокойтесь. Только дети Аченнаа будут царевичами, и только мальчики. Все остальные ваши дети всего лишь будут князьями. Мы отобрали для вас самых лучших женщин. Чем пожелаете заняться теперь? Может, спустимся в сокровищницу и насладимся зрелищем ваших великих богатств?

— Я хочу, чтобы ты перестал подсовывать мне эту дрянь!!!

— О, сияние мудрости… — он склонился еще ниже. — Этот бокал был последним, просто чтобы восстановить ваши силы. Теперь вам нужно отдохнуть, и все наше травоведение будет направлено именно на это.

— Ну ладно, — проворчал я и сел на кровать. — Что ты там сказал про сокровищницу?

Он наконец-то выпрямился и с хитрым видом посмотрел на меня.