Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Зритель, очевидно, должен восхищаться силой воли Молли. Получив в 12 лет травму, казалось бы, навсегда отлучившую ее от спорта, она через три года снова встала на лыжи. И была бы чемпионкой по фигурным прыжкам с трамплина, если бы в 20 лет не разбилась на соревнованиях. Следует ли из этой слезоточивой лирики то, что девушке не оставалось в стране равных возможностей другой тропинки в жизни, кроме как криминальной? Или – коли уж она более чем успешно изучала в университете политологию – у нее все-таки были какие-то другие варианты карьеры? Глядишь, возглавила бы предвыборный штаб условного Трампа. Хотя в свете новейших страстей такая карьера все равно закончилась бы судебным разбирательством связей Молли не с русской мафией, но с русским государством: хрен редьки не слаще.

Величайший шоумен (the greatest showman) США, 2017, Майкл Грейси

Если бы не личность героя – легендарного Финеаса Барнума (1810–1891), прародителя большого американского шоу-бизнеса – о «Шоумене» было бы ровным счетом нечего сказать. Мало ли на свете мюзиклов без единой запоминающейся мелодии, зато с изрядным количеством галантерейных красивостей вроде воссоединения влюбленных на фоне заката над морем или объяснения в любви под куполом цирка. Мало ли биографий композиторов, антрепренеров, хореографов, стандартных до неразличимости. Нищее детство. Великая и светлая с самого босоногого детства любовь к девушке, жертвующей благополучием, чтобы стать спутницей героя до гробовой доски и матерью его ангелоподобных детей. Гениальная революционная идея, реализовать которую герой не собрался бы, если бы творческая авантюра не оказалась альтернативой нищеты. Триумф, затем неожиданный крах, провоцирующий короткую размолвку с женой. Чудесное возрождение благодаря солидарности коллег, на которую герой никак не рассчитывал.

Понятно, что верность схеме предполагает тотальное переписывание биографии героя. Можно, конечно, поворчать, что в начале XXI века такое кино как-то даже неудобно снимать. Но можно и сослаться на традиции Голливуда, для которого понятия «подлинная биография» не существовало в принципе. Уж каким выжигой был великий инженер Лессепс, так ведь и из него Голливуд сделал святого, ухитрившись про пресловутую аферу со строительством Панамского канала даже не обмолвиться.

Так что проблема «Шоумена» никак не в том, что Барнум (Хью Джекман), одержимый мечтой дарить людям радость, был чистым персонажем ОТенри. И не в том, что, прежде чем основать на Манхэттене свой цирк, он не вкалывал в конторе судовладельца, а крутил-вертел лотереи и издавал клеветническую газетку в штате Кентукки, за что угодил за решетку. Среди его новаторских идей уже в зените славы была продажа чудесного притирания, способного отбелить кожу негров до снежной кондиции. Черт с ним: кто из строителей американской мечты был на старте своей судьбы без греха. Важно ведь то, что он оставил человечеству.

Барнум оставил цирк Барнума, поставивший на широкую, интернациональную ногу – его удостоила аудиенции сама королева Виктория – доселе стыдный, мелкий, ярмарочный бизнес. К нему приходили глазеть на бородатую женщину, в фильме наделенную еще и статью молотобойца, лилипута «генерала Том-Тома», сиамских близнецов, патологических гигантов, толстяков и прочих людей-собак. Когда смотришь «Шоумена», невозможно не вспомнить великие фильмы на тему. «Уродов» (1932) Тода Броунинга, где беспощадную драму алчности и мести разыгрывали собранные по всем бродячим циркам США несчастные монстры. «Человека-слона» (1980) Дэвида Линча, где викторианская светская и просто чернь щекотала себе нервы зрелищем чудовищно деформированного от рождения юноши. В общем, у бизнеса на уродцах заслуженно грязная репутация. Кого-кого, а уж Барнума не назовешь человеком, дарившим людям радость.

Но авторы совершают финт, достойный своего героя. Делец, эксплуатировавший несчастных людей – впрочем, их грим столь элегантен и деликатен, что несчастными их никак не назовешь, – оказывается пророком политической корректности. Моисеем, выведшим их из тени на свет. Мартином Лютером Кингом, проповедовавшим равенство людей независимо от цвета кожи. Пляски фриков, переходящие в рукопашную с уличной швалью, ненавидящей «чужих», напоминают о Стоун-воллском восстании, драке нью-йоркских геев с полицией, положившей, как считается, в 1969-м начало ЛГБТ-активизму.

Наглость фильма столь безгранична, что впадаешь в растерянность: ну как ее парировать. Разве что напомнить, что Барнум был рабовладельцем не только в переносном, но и в буквальном смысле слова. Купив за $1 тыс. парализованную и слепую 80-летнюю негритянку, он таскал ее по стране, выдавая за 160-летнюю няню Джорджа Вашингтона. А когда, не выдержав гастролей, старушка умерла, развлек публику зрелищем ее публичного вскрытия. Хотя при желании и это можно трактовать как акт просвещения и популяризации медицинской науки.