Кино и танцы 1977 (СИ)

Вернулась экспедиция через два часа. Строители сразу же принялись менять интерьер и ещё через полчаса начались съёмки со стёклами.

Где-то в это время привезли обед, о чём мне сообщил мой помощник товарищ Хачикян.

— Спасибо, Давид Эдуардович, тогда давай сейчас пусть поедят все кроме пиротехников и ремонтников, которые должны будут привести весь разгром в порядок для следующего дубля, а через пол часа мы будем снимать, а они пообедают. Хорошо?

— Как скажишь, Саша, — кивнув, сказал тот и отметил: — Чего-то на тэбе лица нэт. Нэ выспалса? Нэ забалэл? Ехай домой эсли хочэшь. Я уже понал, что ты хочешь в кадре увидить. Сныму всо как ты хочешь. Езжай паспы раз спал плохо.

— Спасибо. Не надо, — поблагодарил я своего верного зама и хотел было ему дать пару ЦУ, но…

— Васин!! Васин, мать твою!!!! Ты зачем Громыко в хоровод вчера затянул?!!!! — совершенно неожиданно раздался громкий ор какого-то гражданина и, повернувшись, я увидел летящую ко мне на всех порах «тройку плюс», во главе которой мчался Лебедев и орал во всю глотку: — Ё@ тв#@ м#@, ты совсем поехал головой?! Что ж ты, б#@, творишь, дурак малолетний?!

— Так говоришь: всё у тебя клёво и красиво? А ещё как там? Гм… Чикибамберони? Ну-ну, — усмехнулся Кравцов, не скромно лыбясь во всю ширь, своей кривоватой ухмылкой.

* * *

Уважаемые Друзья! Уважаемые Читатели! Хочу представить Вам к прочтению мою новую серию. Дабы было понятно, что там и к чему я, дабы лишний раз не заморачиваться)), решил выложить сразу половину первой книги. Если вам история понравится добавляйте книгу в библиотеку.

Ссылка:

Приятного прочтения!

Глава 34

Полчаса! Полчаса, мать его, уважаемые члены «тройки плюс», за исключением лыбящегося во весь рот и стоящего в сторонке Кравцова, пытались натянуть сову на глобус, то есть «чихвостили» почём зря этого святого человека — меня.

Я молчал и смиренно слушал, не перебивая старших товарищей и восхищённо размышлял над тем, насколько же всё-таки богат наш русский язык всевозможными эпитетами, склонениями и фразеологизмами.

Когда гипотетически уважаемое начальство выругалось и выговорились, оно, начальство, решило сделать небольшую паузу, поэтому я немедля решил воспользоваться ей и заступиться за себя-любимого, а посему задал абсолютно невинный, на мой неискушённый взгляд, вопрос: — А что собственно, товарищи, такого странного и ужасного произошло? — и тем самым привёл комиссию в неописуемый гнев, который выразился ещё в десятиминутной ругани и оре.

В конце концов мне это надоело, и я громко крикнул: — Хватит орать! Вы дискредитируете меня в глазах, подчинённых! — и негромко. — Давайте по делу. Что, конкретно, Вам не понравилось? — и видя запыхтевшего псевдомидовца. — Вот Вы, товарищ Лебедев… Чем Вам не понравилось наше массовое выступление?

— Мне?! — набрал он воздуха в грудь и выдал: — Да всем!!

— А поконкретней? — поправляя воображаемые очки попросил массовик-затейник.

— Поконкретней?! Да ты с ума что ль сошёл!! Кто тебе разрешил министров в свой хоровод звать?! Ты диспансеризацию проходил? Что сказал невролог? Что сказал психиатр? — и посмотрев на Кравцова. — Отчёт есть? Что они говорят по этому, — ткнул в меня пальцем, — поводу?

— Так точно! Сейчас результаты изучаются специалистами, — отрапортовал полковник, в очередной раз сняв с себя любые возможные претензии.

— Как напишут сразу же мне на стол! — скомандовал Лебедев и посмотрел на меня. — Ну, так как ты объяснишь своё вольготное поведение? Я бы даже сказал — хамское?!

— И никакое не вольготное и уж тем более не хамское. Обычное поведение, — пожал плечами абсолютно не вольготный не хам.

— Заставлять министров водить хороводы — это ты называешь обычным поведением? Не хамским?!

— А чего тут такого-то? Это же не буржуйские министры, которые крайне далеки от обычных граждан, — пояснил пионер не понятливым товарищам. — А это наши… А наши — они кровь и плоть от народа. Можно сказать — соль Земли! А посему, это наоборот очень замечательно, что члены правительства не отделились от своих граждан, а готовы выступить с ними, так сказать: плечом к плечу, — и вспомнив. — Это, кстати сказать, отметила даже «чебурашка»!

— «Чебурашка»?! — уже отдышавшись от предыдущей дискуссии, неожиданно взревел Мячиков. — Да «чебурашка» твоя была застигнута врасплох, когда пила спирт у себя в кабинете! Спирт, ёлки-палки!! — и запыхтев. — Сегодня с утра не было времени этим заниматься, а сейчас поехали сюда… Но завтра, — он потряс кулаком. — Уволю к чёртовой матери! Как только приду, — махнул рукой, — так сразу подпишу приказ об увольнении по статье! Пусть ищет себе «Гену» и пьёт с ним, а не на работе!

— И за что такая немилость?

— За всё! За алкоголизм! За пьянство! И за то, что с министрами хороводы крутить пыталась! Это ж надо додуматься, самого Громыко заставлять плясать, словно бы он… Словно бы он… Он…