Кино как универсальный язык

А их духовным отцом был режиссер Жан-Пьер Мельвиль (Жан-Пьер Грюмбах), который в 1949 г., как раз во времена тотально «качественного», или, как еще говорила молодежь, «папиного» кино, снял практически без копейки денег радикальный фильм «Молчание моря» по небольшой повести Жана Марселя Брюллера, известного как Веркор. «Молчание моря» было подпольно издано в 1942 г. французским Сопротивлением, фактически представляло собой притчу о том, как мирным жителям следует вести себя с оккупантами, «прозвучало в молчащей литературной Франции как резкий всплеск флага под внезапным порывом ветра, и все, кто способен был к сопротивлению, не могли не устремить на него свой взгляд»(цитата из газеты L’Humanité)^{149}:

«Я не уверен, что все наши поступки нам были в ту пору понятны и ясны. По молчаливому согласию мы с племянницей решили ничего в нашей жизни не менять, ничего – мы вели себя так, будто офицера не существовало, будто он был призраком».^{150}

В повести Веркора действие происходит в доме рассказчика – день за днем он и племянница терпят присутствие Вернера фон Эбреннака, немецкого офицера-оккупанта, в своем доме, не говоря ему вслух ни слова – сколько бы он ни признавался в своем бесконечном уважении к Франции, ее народу и культуре. Мельвиль, бывший боец Сопротивления, который после войны мечтал начать карьеру кинорежиссера, обратился за разрешением на экранизацию повести лично к Веркору и, получив его, начал проект практически без средств и возможностей. Единственным профессиональным актером на главной роли фон Эбреннака в «Молчании моря» Мельвиля был швейцарец Говард Вернон (Марио Липперт), который говорил по-немецки и по-французски. Дебютантка Николь Стефани (Николь де Ротшильд из семейства Ротшильдов), сыграв роль племянницы рассказчика, стала профессиональной актрисой, а затем продюсером. Фильм снимался только на реальных локациях и на натуре, при естественном освещении. Оператором фильма стал бывший фронтовой фоторепортер Анри Декэ.

Разумеется, Мельвиль не мог свести весь фильм к монологам фон Эбреннака в гостиной французов, поэтому он смело переключал внимание зрителей на события, происходящие вне основной локации. Фильм начинается с псевдодокументальной, якобы подсмотренной камерой сцены передачи одним связным Сопротивления другому чемоданчика с агитационными материалами – в чемоданчике оказывалась и книга Веркора. За сценой первого знакомства героев следует сцена, в которой Мельвиль и Декэ, судя по всему, пытаются подражать глубинным мизансценам Орсона Уэллса и Грегга Толанда из «Гражданина Кейна», не зная, что многие из них созданы при помощи кинокопировальной установки – на переднем плане мы видим кастрюли, от которых идет пар, на среднем плане молча сидят за столом рассказчик и его племянница, на заднем плане в раскрытую дверь виден фон Эбреннак, который пытается разговорить хозяев – и все это в фокусе.

Мельвиль показывает фронтовые воспоминания фон Эбреннака – в кадре пейзаж с Шартрским собором на дальнем плане, затем мы видим самого фон Эбреннака выглядывающим из башни танка, он берет бинокль, мы видим еще один план Шартрского собора, но уже кашетированный «под бинокль», слышим команды фон Эбреннака, выглядывающего из башни танка, он берет бинокль, мы видим еще один план Шартрского собора и видим, как синхронно с громом выстрела танкового орудия сотрясается поле зрения – очень простая съемка и монтажный эффект Кулешова в действии… Важный эпизод, в котором фон Эбреннак посещает Париж и только там узнает от других немецких офицеров об истинных планах Германии в отношении Европы и Франции (Мельвиль добавил в сценарий реплики о концентрационных лагерях Третьего рейха), также снят с точки зрения фон Эбреннака. Вполне очевидно, что на образ фон Эбреннака у Мельвиля повлиял фон Рауффенштайн из «Великой иллюзии» Ренуара.

В финал фильма Мельвиль добавил сцену молчаливого прощания хозяев и фон Эбреннака, который, разочаровавшись в своих идеалах, подал рапорт о переводе на Восточный фронт. Для этой сцены Мельвиль придумал две важные детали – на плечи племянницы накинут платок с изображением рук, протянутых навстречу друг другу, с фрески Микеланджело «Сотворение Адама», на столе лежит томик Анатоля Франса, в которой вложена газета с цитатой того же Франса на видном месте: «Прекрасно, если солдат не исполняет преступных приказов» (Рисунок 177).

Мельвиль обещал Веркору, что больше не будет пытаться снимать кино, если фильм не получится, но «Молчание моря» имело большой успех и было тепло встречено признанными кинематографистами, такими как Ренуар и Беккер. Мельвиль показал, что можно снять прекрасную картину на голом энтузиазме, без средств и не оглядываясь на штампы «папиного» кино. Позже Мельвиль признавался: