Кино про любовь

На глазах Матусея проступили слёзы, и он зашагал прочь.

– Виктор Сергеевич, я конечно, извиняюсь, что включил «ветродуй» без предупреждения, но позвольте спросить, а как Вы собираетесь снимать эту сцену? С закрытым объективом, что ли?

– А это не Ваше дело! Кино вообще – не Ваше дело! – громко, чтобы все слышали, ответил он.

Вся группа с тревогой наблюдала эту серьёзную перепалку. Чтобы как-то разрядить атмосферу, второй оператор предложил Матусею поставить защитные стёкла на объектив, но тот лишь отмахнулся рукой. Снимать он не хотел.

Таранов тоже ушёл с площадки. Он машинально зашёл за угол ближайшего строения, лишь бы никого не видеть. Вслед за ним кто-то тоже прошмыгнул. Таранов обернулся и увидел Геннадия.

– Гена, ты? Ты-то что здесь делаешь?

Гена улыбнулся в ответ.

– Холодное пиво? – и протянул ему бутылку.

– Ты что, мне нельзя.

Затем резко передумал и взял бутылку.

– А, ну их! – решил он и хлебнул глоток.

– Видишь, что у нас творится?

– Я вообще офигеваю, – согласился с Тарановым Геннадий.

– Сейчас они там все – Матусей, Зуева и примкнувший к ним Виннер – партию против меня составляют. Ну и пусть. Я сейчас пойду и сниму эту сцену.

– Приходите к нам вечером на съёмку, – предложил Геннадий.

– Посмотреть, как снимается порно? Нет, извини. Своего порно хватает.

Таранов сделал большой, с полбутылки глоток и попрощался с Геннадием:

– Ну, пожелай мне удачи.

На площадку он вернулся как тигр.

– Репетиция, – громко закричал он в микрофон. Включаем «ветродуй»! Актёры на исходные!

Заревела турбина МиГ-25, столбы пыли поднялись над площадкой, Матусей нехотя, словно делая одолжение, вернулся к камере.

– Пошла актриса! – скомандовал Таранов.

За шумом турбины его никто не услышал, и он продублировал команду отмашкой руки.

Во двор выбежала Мария (Зуева) в кирзовых сапогах и колхозной одежде, заметалась на ветру, подбежала к хранилищу зерна, ветер сорвал с её головы платок…

– Хорошо, очень хорошо! – кричал Таранов. Бегай, бегай вокруг!

Выполняя команду режиссёра, Мария (Зуева) растерянно бегала вокруг горы зерна…

– Павел, пошёл! – крикнул Таранов.

В кадр вбежал «Павел» и остановился в условленном месте.

– Оглянулась! – скомандовал Таранов Зуевой.

Зуева оглянулась и, увидев Павла, сказала:

– Ты?

– Стоп! Очень хорошо! Давайте снимать!

Костюмерша крикнула Таранову, что ей надо поправить одежду на героине. Таранов объявил пятиминутную готовность и обратился к Матусею:

– Виктор Сергеевич, Вы готовы?

Тот, не поворачивая головы, молча кивнул.

Воспользовавшись паузой, Таранов подошёл к водителю «ветродуя»:

– Вы можете посильней дать ветер?

Водитель в очередной раз улыбнулся с хитрецой.

– Только чуть-чуть прибавить могу.

– А побольше?

– Не положено. Не могу.

– Что значит, не положено? А зачем мы тогда Вас вызвали? Мы ураган снимаем!

– Если я дам обороты, тут к чёртовой матери все дома повалит. Мы же полосы на аэродроме продуваем, там свободное пространство, а здесь, смотрите, сколько всего.

– Эти обороты, что были на репетиции, меня совсем не устраивают. Это какой-то лёгкий морской бриз, а не ураган, – пожаловался Таранов.

Таранов позвал Жору и попросил его уговорить водителя «поддать газку». Жора приступил к уговорам, но тоже безрезультатно.

– Не могу, не имею права, не могу, – как по заученному твердил водитель.

Тогда Жора предъявил последний аргумент:

– Под нашу ответственность. Хотите, я расписку напишу?

– Да причём здесь расписка? Если я включу, вы друг друга тут не найдёте! Ну как Вы не понимаете? Я же не шучу.

– Под нашу ответственность, – чувствуя, что водитель сдаётся, давил на него Жора.

– Ну, смотрите… Мне-то дать нетрудно, – наконец, согласился водитель.

– Вот и отлично. Не волнуйтесь. Я буду стоять рядом с Вами, и всё будет под контролем.

Настал самый волнительный момент. Таранов взял в руку мегафон. Ещё раз оглядел съёмочную площадку. Всё было готово к съёмке.

– Внимание!

– Приготовились!

– Камера!

Ассистент оператора крикнул:

– Есть камера!

– Мотор!

Звукорежиссёр включил магнитофон и крикнул в ответ:

– Есть мотор!

Девушка-помреж быстро поднесла хлопушку к объективу камеры, проговорила «Кадр двенадцать, дубль один» и стукнула дощечкой.

Таранов быстро обернулся к стоящему у турбины «ветродуя» Жоре и скомандовал ему:

– Жора, давай обороты!

Повинуясь Жоре, водитель опустил рычаг управления оборотами ниже обычного, и по колхозному двору задул ураганный ветер.

– Актриса, пошла! – что есть силы прокричал Таранов.

Мария (Зуева) выбежала во двор, но, не пробежав и десяти метров, была остановлена мощнейшим потоком встречного ветра. Она пыталась сдвинуться с места, но это было выше её сил. Ещё через мгновенье ветер повалил её с ног, но даже ползти она не могла. Вслед за этим раздался треск, крыша зернового хранилища взметнулась в небо и полетела прочь. И, словно, этого было мало, под напором ветра по колхозному двору полетели оторванные где-то большие куски фанеры, которые и накрыли главную героиню фильма.

***