«Кино» с самого начала

Дождь идет с утра, будет, был и есть,
И карман мой пуст, а на часах – шесть.
Папирос нет, и огня нет,
И в окне знакомом не горит свет.
Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.

И куда-то все подевались вдруг,

Я попал в какой-то не такой круг.
Я хочу пить, я хочу есть,
Я хочу просто где-нибудь сесть.
Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти…

Мы намучились с настройкой инструментов при наложении сольных партий – тюнеров у нас тогда еще не было, и при записи болванок гитары были настроены не по камертону. И теперь мы подтягивали и подтягивали струны, крутили колки и недовольно крутили головами. Времени на все это, включая девять или десять дублей записи, ушло опять очень много, и мы успели в этот день записать музыку без вокала еще к паре песен – и «смена» закончилась. После всеобщего перекура мы послушали еще раз «Время есть…» и пришли в восторг. Это понравилось всем – и нам, и Борису, и Фану с Дюшей, и даже Тропилло. Ему вообще-то трудно было угодить, но на этот раз нам это удалось, тем более что в рефрене был явственно слышен его демонический голос.

Глава 9

Время нашей записи уже перевалило за две недели, а до конца было еще довольно далеко. Витька наконец решил, какие песни точно должны войти в альбом, и насчитал четырнадцать штук, а записано было еще только семь или восемь. Мы писали по новому методу Тропилло – блоками, по нескольку песен, доводя работу над ними до полного завершения – с голосом, подпевками и всем остальным. И вдруг мы спохватились – меньше недели оставалось до нашего первого рок-клубовского концерта. Пора уже было что-то решать с составом, и главный вопрос вставал о барабанах – кто за ними будет сидеть? Фан сказал, что он может смело поиграть на бас-гитаре, – он уже успел выучить все песни, пока мучился с драм-машиной в аппаратной Тропилло, а Б. Г. предложил:

– А почему бы вам не использовать драм-машину и на концерте? Это будет очень необычно и очень здорово.

– А как это сделать? Ее же нужно на каждую вещь перестраивать, – засомневался Витька, но не отверг эту идею.

– А мы запишем ее на магнитофон, – сказал я. – И будем работать под фонограмму.

На том и порешили. Можно смело сказать, что «Кино» было первой группой в Ленинграде, использовавшей на сцене фонограмму с записью драм-машины, – шел 1982 год, и о таких технических новшествах никто еще не думал.

Тут же в студии мы произвели запись драм-машины – выбрали семь наиболее боевых песен, и Фан перенес пшиканье и бульканье ритм-бокса на магнитофонную ленту, скорость 19,5. Итак, теперь у нас были уже барабаны, две гитары и бас. Дюша предложил попеть на концерте бэк-вокал и поиграть на рояле для большей плотности звука, и мы с Витькой поддержали эту идею. Однако нужно было порепетировать, хоть несколько раз всем вместе прогнать программу на хорошем громком звуке, выяснить чисто акустические нюансы и так далее. И Борис предложил собраться на следующий день в Доме культуры имени Цюрюпы – кто-то из «Аквариума» был оформлен там на полставки руководителем местного какого-то вокально-инструментального ансамбля и имел, соответственно, право пользоваться комнатой, где стоял комплект аппаратуры советского производства, и далеко не первой свежести, но раздолбанные усилители еще могли кое-как усилить, колонки еще держались в положении «стоя» и выдавливали из себя звук, были микрофоны, стойки для них, и никто не мешал там грохотать и орать, насилуя все это барахло.

Мы с Витькой обменялись опытом – ранним утром следующего дня я пошел к врачу, начал кашлять и чихать, жалостливо говорить доброму доктору, что такого плохого самочувствия, как сегодняшней ночью, у меня еще никогда не было, а на работе у меня страшные сквозняки, и что все это просто невыносимо, и мне кажется, что у меня воспаление легких. Добрый доктор послушал меня через трубочку и выписал больничный лист на три дня, сказав, чтобы больше он меня не видел.

Витька же долго плакал у себя в училище, говоря, что у него сейчас такие чудовищные семейные обстоятельства, что он никак не может с полной отдачей резать по дереву, и тоже получил разрешение несколько дней не посещать занятия и уладить за это время семейные проблемы.

В этот же день в полдень мы встретились у пивного ларька неподалеку от Балтийского вокзала. Дюша нас уже ждал, чтобы проводить до места, где была назначена репетиция. Увидев нас и поздоровавшись, он сказал, что мы молодцы, что пришли вовремя и что можно не торопиться – мол, репетиция никуда не убежит, и кивнул на полочку, которая опоясывала пивной ларек на уровне человеческой груди. Полочка была густо уставлена пивными кружками с шапками белой пены, так Дюша загодя позаботился о молодых музыкантах.