«Кино» с самого начала

– Мы – на стадионе? Такие уроды – на советском стадионе? Да ты заболел, родной!

Однако Дюша не заболел и через несколько лет вовсю играл на стадионах с группой «Объект насмешек». Кто мог знать, что так повернется? Нас, натуральных зверей, да чтобы выпустили на большую сцену? Это бред собачий! Песни битников были для того времени слишком откровенны и прямолинейны – взять хотя бы свиновские ранние хиты, «Утренничек», к примеру:

Утренничек, утренничек —
Детская забава.
Я до конца не досидел —
Началась облава…

А знаменитая «Черная икра»:

Пошел я раз на помоечку,
А там я нашел баночку…

– Радоваться надо!

Свин познакомился с ребятами из группы «Палата № 6», и они стали активно принимать участие в общем веселье. Песни «Палаты» были замечательно мелодичны, что сильно выделяло их из общего, довольно серого в музыкальном отношении, питерского рока. Лидер группы Макс (Максим Пашков) пел профессиональным тенором и здорово играл на гитаре, а ансамбль отличался просто замечательной сыгранностью и аранжировками. А что такое аранжировка, молодые битники тогда вообще понятия не имели, и все это было чрезвычайно интересно и ново. «Палата» играла довольно специальную музыку – панк не панк, хард не хард, что-то битловское, что-то от Black Sabbath – в общем, интриговала.

В один из обычных, прекрасных вечеров у Свина, когда все, выпив, принялись удивлять друг друга своими музыкальными произведениями, я и басист «Палаты» сидели на кухне и наблюдали за тем, чтобы три бутылки сухого, лежащие в духовке, не нагрелись до кипения и не лопнули раньше времени, – наиболее любимая нами температура напитка составляла градусов сорок – шестьдесят по Цельсию. Поскольку лично мы еще не были знакомы, я решил восполнить этот пробел:

– А тебя как зовут? – спросил я. – Меня – Рыба.

– Меня – Цой.

Глава 3

Очень уж много событий за один день. Слава богу, все разошлись, и мы наконец-то могли отправиться к своей палатке. Как мы там поместились втроем, точно объяснить не могу, но тяги к комфорту у нас тогда еще не было, и мы заснули моментально – свежий воздух и бешеная усталость дали о себе знать.

Солнце взошло над поселком Морское со страшным скрежетом, лязганьем и скрипением. Оно ярче и ярче просвечивало сквозь брезент палатки, и жуткий металлический грохот нарастал, наполняя собой все видимое пространство.

Мы смотрели друг на друга и не двигались. Молчали. Вылезать из палатки и смотреть, что же такое происходит на рассвете в этом уютном местечке, как-то не хотелось. Но вот шум стал удаляться в направлении моря, и Олег, как наиболее мужественный из нас, исчез за брезентовым пологом. Мы с Цоем ждали известий минут пять и дождались. Первые известия от Олега были абсолютно непечатные, но они вернули нам силу духа и тела, и мы вылезли на бережок ручья на помощь нашему товарищу.

Олег стоял подбоченясь, молча и злобно глядя вслед удаляющемуся от нас колесному трактору, который ехал прямо по ручью – утренний туалет, что ли, совершал. Естественно, он проехал и по нашей заначенной бутылке водки, что спала в ручье и не успела проснуться, как дитя индустриализации размазало ее по дну. К трактору мы быстро привыкли: он ездил на пляж каждое утро – то ли по делам, то ли отдыхать, а вечером возвращался обратно – уставший, загоревший. Он с хрипом проползал мимо палатки и исчезал в диких горах – где-то там у него было логово.

– Та-а-а-ам, та-а-а-ам, в сентябре-е-е… – вдруг запел Цой, – там я остался-а-а…

– Что, так сильно Леонтьева полюбил? – хмуро буркнул Олег. Он все еще страдал по потере бутылки, как будто она была последней в нашей жизни.

– Та-а-ам я остался-а-а-а…

– Ладно, давайте похаваем. Та-а-а-а-ам…

– Вот, новый поворо-о-от, – подключился я к утренним вокальным упражнениям. Олег улыбнулся и вдруг заорал диким и ужасно громким голосом:

– Пропасть, или взле-е-ет!!! – И, смягчившись, сказал снова: – Ну ладно, давайте похаваем.

– Это заблуждение, – многозначительно произнес Цой.

– Что – заблуждение?

– Что мы сейчас здесь должны хавать.

– ?

– Да, – поддержал я Цоя, – давайте на пляж чего-нибудь возьмем, там и похаваем…

– Сначала мы возьмем баночку, – Цой посмотрел на меня, – трехлитровую.

– Это дело, – согласился я. По лицу Олега было видно, что компромисс его удовлетворяет.

– Но похавать все-таки надо. – Он не сдавался.

– Конечно надо. Вот возьмем баночку, пойдем на пляж и похаваем.

Олег и я принялись зашнуровывать полог палатки, а Цой молча смотрел на нашу работу, не двигаясь с места. Мы старались закрыть вход в жилище поаккуратней, чтобы не видно было вещей, гитар, консервных банок, медиаторов и прочей мелочи, что выпала из нас во время сна.

– Думаете, ворам это будет не развязать? – поинтересовался Цой.

– Ну, все-таки…

– Ладно, кончайте ерундой заниматься. Жарко уже.