Киноантропология XX/20

В жизни Анатолий Петрович Кторов одевался неброско – фрак носил только на сцене. В поздние годы дорогим штиблетам предпочитал удобные кеды. И всё равно до конца сохранял аристократические стать и походку. Он, внук купца, родившийся в Замоскворечье, на Малой Полянке.

Фридрих Эрмлер – это, скорее всего, конспиративные имя и фамилия, взятые Владимиром Бреславом, когда он в ЧК занимался закордонной разведкой и ходил через границу более 20 раз. А потом настоящее имя забылось – в кинематограф пришёл и прославился уже Фридрих Эрмлер. Он вырос в семье ремесленника в местечке Режица, служил аптекарским мальчиком, образования не получил. Жил «на волне Надсона», с детства обожал кино, в том числе русское, особенно мелодрамы. Прибыв в Петроград в 1923 году, Эрмлер поступил на актёрское отделение Института экранных искусств, жадно учился и успел создать партийную ячейку, провести чистку, раскрыть масонский заговор. Он говорил, что родился трижды: когда появился на свет (1898), вступил в партию большевиков (1919), пришёл в кинематограф (1923). Удивительно, но человек такой биографии был изящным мужчиной романтической «надсоновской» внешности, со светлыми, выразительными и всегда печальными глазами. Его личная и семейная жизнь была трагична и мучительна: жена, актриса и художница, изменяла ему, не таясь, и «за сексуальную распущенность» не раз была отчислена из института. Это была уже болезнь, но мужу и сыну диагноз был слабым утешением. Сына Эрмлер очень любил, гордился им, осуществившим мечту отца, ставшим музыкантом, дирижёром, да ещё в первом театре страны, Большом, где на его творческий счёт было записано более 2000 спектаклей. А жили врозь, даже в разных городах.

Эрмлер, пожалуй, первым из режиссёров нового поколения показал, что в катастрофическую эпоху витальные силы человека таятся в пространстве его личных чувств и интимных переживаний, в самом ядре его личности, ведь именно это играл в его лучших фильмах его лучший актер Фёдор Никитин. Эрмлеру всегда в человеке был интересен «сдвиг по фазе», и любимые его персонажи «сдвинутые»: один не от мира сего (музыкант из фильма «Дом в сугробах»), второй – социальный изгой («телегент» Вадька Завражин из фильма «Катька – Бумажный ранет»), третий – калека (глухонемой Кирик из фильма «Парижский сапожник»). Это не было любопытством к той или иной форме патологии, только стремлением такими глазами отстранённо взглянуть на мир, чтобы понять его, чтобы понять себя. В конце 20-х Эрмлер почувствовал, что меняется кинематографическая парадигма во всех своих составляющих: идеологическая (окончательная победа сталинского курса), технологическая (приход звука), эстетическая (новая картина мира и новые действующие лица). Он пережил настоящий кризис и сам себя отлучил от постановки фильмов на три года, пошёл учиться в Киноакадемию. Когда он вернётся к практической режиссуре, его фильмы будут о другом и о других: рядовые персоны революционного лихолетья (уличная торговка, сапожник, деклассированные интеллигенты) уступят место выдающимся людям 30—40-х (ударникам, героям колхозного строительства, Великой войны, партийным лидерам, маршалам). Недаром в названии фильмов повторяется одно слово – «великий» – гражданин, перелом, сила. Три таких фильма. Четыре Сталинские премии.