Кинокава

Она никак не могла отделаться от мысли, что убитый горем и оплакивающий смерть единственной дочери Косаку в любой момент может поднять голову и отпустить в адрес невестки едкое замечание. Как ни странно, сама она напрочь забыла о неприязни, которую питала к деверю все эти годы, и теперь не знала, как его утешить.

Хана пробыла в Агэногайто до конца тюина.[74] Она уже давно не наведывалась в свое старое гнездышко. После переезда в Вакаяму Матани наняли молодую пару по фамилии Мацуи приглядывать за порядком в особняке Матани. Господин Мацуи работал в правлении префектуры.

– Вы, должно быть, совсем из сил выбились. Вы же только что из Токио вернулись.

– Вовсе нет. Это не физическая усталость. Просто я совершенно перестала соображать от всех этих волнений. Странное ощущение, скажу я вам.

С кухонного потолка свисала тусклая электрическая лампочка. Хана решила, что поедет в город завтра утром, и позволила себе немного расслабиться. Они с госпожой Мацуи сидели и чистили мандарины с дерева из сада в Масаго-тё. Фрукты были размером с летний апельсин, только немного светлее и другой формы. А если взять плод в руку, можно почувствовать, что он гораздо легче. Это был лучший сорт мандаринов, которые выращивались исключительно в южных землях префектуры, только в местечке Тасукава округа Арида. Сами фрукты, которые Хана очень любила, были маленькими, но нежными и необыкновенно сладкими. Как только они переехали в Масаго-тё, она распорядилась привить дерево в саду за домом, и год назад на нем впервые появились вкуснейшие плоды. Она привезла мандаринов Косаку и его жене, но в конце концов, боясь ненароком обидеть убитую горем чету, забрала фрукты с собой в Агэногайто.

– Пальчики оближешь! – воскликнула госпожа Мацуи, отведав мандарин.

– Месяц назад были еще вкуснее и сочнее.

Хана отправила дольку в рот, раздумывая над тем, какой суматошный выдался месяц. Одиночество матери, которая выдала дочь замуж, сродни горьковатому подсохшему мандарину – он мог бы быть и послаще, но все равно приятен на вкус.

В тот вечер на Хану вдруг навалилась тоска. Уже лежа в постели, она вдруг окончательно осознала, что Фумио стала частью другой семьи. Когда-то она очень жалела, что позволила дочери уехать из дома в Токио, но ее нынешнее опустошение не шло ни в какое сравнение с прошлым. Несмотря на взбалмошность Фумио и несдержанность на язык, между матерью и дочерью существовала крепкая связь, прервавшаяся раз и навсегда.

Хана снова припомнила события двадцатипятилетней давности. Только теперь она окончательно поняла, почему Тоёно не пришла с официальным визитом к новоиспеченной госпоже Матани и не захотела посетить свадебный пир. Если бы свадьба Фумио проходила в резиденции Харуми, а не в отеле «Империал», и если бы Фумио вышла замуж за старшего сына семейства, одиночество Ханы было бы просто невыносимым. Она попыталась отвлечься, мысли все крутились и крутились в ее голове, но боль и отчаяние никак не отступали. Из глаз потекли слезы.

Хана полежала и поплакала, потом пошла в уборную. Погода стояла теплая, и даже ночью босым ногам было не холодно ступать по коридору. На обратном пути ее взгляд привлекло какое-то свечение в кустах. Начиная с апреля в доме Матани никогда не закрывали сёдзи, поскольку по всему внутреннему коридору были установлены застекленные фусума. Хана остановилась и пригляделась к медленно перемещающемуся в зелени голубоватому свету. Оказалось, это гигантская змея. Ни головы, ни хвоста не было видно – лишь круглое тело не менее двух сунов в диаметре, покрытое сверкающими чешуйками. «Должно быть, это та самая белая змея, которая живет на складе в другом конце сада», – подумала Хана. Ясу и местные жители час-то говорили, что это и есть главная хозяйка дома Матани. Однако за все эти годы Хане ни разу не довелось увидеть ее собственными глазами. Испуга не было, только удивление – почему змея видна так отчетливо, а все остальное – деревья, фонарь, камни – почти невозможно разглядеть в темноте?

По возвращении в Масаго-тё Хана рассказала об этом происшествии мужу.

– Да? Я видел ее всего дважды, – сказал тот. – Она огромная, шести сяку в длину, но добрая и никого не трогает.

Свернувшаяся под одеялом Ясу приоткрыла глаза:

– Ты и впрямь встретила змею? Я ее два раза видела. Она шести сяку в длину, но совершенно безобидная. Пусть себе живет на складе, это не опасно.

Вскоре домашних уже стало тошнить от того, что Ясу бесконечно повторяла эту историю. Она совсем одряхлела в своп девяносто и последний год почти не вставала с постели. Старушка очень жалела, что не попала в Токио на свадьбу Фумио. Потом начисто забывала о свадьбе и начинала выговаривать Хане: надо, мол, срочно найти Фумио мужа, не то как бы поздно не было.