Киноклуб

– Нет, спасибо, – отказывается Робин. – Это же ваши мужские посиделки, мне там делать нечего. Только помешаю и все испорчу. Наверное, болтаете про разные пацанские заморочки, про девчонок… А если приду я, сразу станет неудобно. Начнете обсуждать вышивание, чтобы я чувствовала себя комфортно, и никакого удовольствия от встречи не получите. Да и я тоже.

– Какие пацанские заморочки? Какие девчонки? Не смеши, – отмахивается Ленни. – У большинства наших ребят сексуальная жизнь не активнее, чем у альпиниста, примерзшего к вершине Эвереста. Если, конечно, не считать Костаса и Вернера.

– Спасибо, – вскидывает бокал Костас.

– Но я ведь ничего не знаю про кино, – продолжает отказываться Робин. – Буду весь вечер сидеть и отмалчиваться, как дурочка.

– Успокойся, никто тебя не заставляет. Но если все-таки надумаешь, приходи, – говорю я. Давить слишком сильно – тоже не дело. Именно из-за таких штучек особенно настойчивые продавцы распугивают всех покупателей в магазине. – А насчет киноэрудиции не стесняйся, ты нас быстро догонишь. Тео, когда вступал в клуб, думал, что «Пять легких пьес» – фильм про драматурга.

– Неправда! – обижается Тео. – Я знал, что главный герой – пианист!

Поднимаю голову и вижу, что из другого угла редакции мне энергично машет РТ. Извиняюсь, встаю и отправляюсь узнать, что ему надо. РТ стоит рядом со столом Шевонн.

– Нет, ты только посмотри! – тычет он пальцем в экран. – Меньше чем за час – триста тысяч новых фолловеров!

– Поразительно, – киваю я. Хочу спросить, что означал давешний поцелуй в щечку, но разговор этот правильнее будет завести в более приватной обстановке. Впрочем, в наушниках Шевонн нас все равно не слышит.

– Такого в истории киноклуба еще не бывало, – шепчет РТ. – Пригласить двух новых участников за один вечер! Сдается мне, эта леди сразила тебя в самое сердце.

– Просто подумал, что с ней в клубе будет интереснее.

– Кому другому расскажи, – фыркает РТ. – Да ладно, мне-то можешь признаться.

Между тем на экране Стив Карелл идет получать статуэтку за лучшую мужскую роль второго плана в фильме «Поливая маргаритки». В этом фильме он сыграл страдающего слабоумием садовника, который работает в Кэмп-Дэвиде, загородной резиденции президентов США. По сюжету садовник регулярно общается с президентом и дает советы, в дальнейшем определяющие американскую политическую линию. Президента играет Кейт Бланшетт – еще бы, при таком-то солидном опыте исполнения ролей представительниц власти. Одни из присутствующих хлопают, другие опускают голову и бормочут под нос страшные ругательства. Каждый год проводим конкурс. Угадавшему наибольшее число победителей достается игрушечный Оскар и бутылка любого вина, оставшегося недопитым после церемонии.

– Вот черт! – огорчается Ленни. – Проиграл.

– На кого ставил? – интересуется Джонатан.

– Думал, премию получит Райан Гослинг за роль в «Благородном развратнике».

– Извини, приятель, – вздыхает РТ. – Но у твоей исторической фигни против «Маргариток» никаких шансов. Актер, ранее выступавший исключительно в комедийном амплуа, играет роль серого кардинала с задержками в умственном развитии! Еще что-нибудь говорить надо?

– Смотрела «Благородного развратника»? – поворачивается Вернер к Робин. – Многие говорят, я очень похож на героя Райана Гослинга.

– Серьезно? – вскидывает брови Робин. – В заставке было видно одни ягодицы. Обычно для церемонии берут отрывки, которые дают наиболее полное представление о фильме, так что остальное, скорее всего, в том же духе. И как только людям хватает наглости говорить тебе прямо в лицо, что ты похож на задницу Райана Гослинга?

Но Вернер только улыбается. Его не так-то просто смутить.

– Так говорят только близкие знакомые. Не хочешь оказаться в их числе?

Единственный человек в редакции, даже краем глаза не следящий за церемонией, – Дэвид. Так и провел весь вечер, нахохлившись в углу. Подхожу к нему.

– Привет, Дэвид, – говорю я и присаживаюсь рядом. – А Кэти где?

Дэвид молча пожимает плечами и отпивает пива, одним махом осушив кружку до дна. Тут же достает из-под стула очередную бутылку. Судя по количеству пустой тары вокруг, эта уже шестая. Странно – обычно Дэвид пьет умеренно.

– Не смогла отпроситься с работы? – предполагаю я.

– Сам у нее спроси, – бормочет Дэвид. Глаза у него красные, слова в предложении разъезжаются, будто ноги у начинающего фигуриста. Все ясно – муж моей сестры пьян в стельку.

– Ты как сюда добрался? – спрашиваю я как бы между прочим. – Надеюсь, за руль не садился?

– В «Ноже и топоре» приняли мой сценарий, – с трудом выговаривает Дэвид. – Для триллера. Мне даже позволят самому режиссировать фильм.

Смутно припоминаю, что «Нож и топор» – название малобюджетной студии, которой Дэвид пытается продать свой новый сценарий. Но в последний раз он заводил о ней разговор так давно, что все решили: ничего из этой затеи не вышло.

– Отличная новость! – изображаю энтузиазм. – Празднуешь, значит?

– Нечего праздновать, – бубнит Дэвид.

– Как это – нечего? – удивляюсь я.