Кинокомпания Ким Чен Ир представляет

Он провел ее к круглому столу в центре зала. Подавали ужин – западные и корейские деликатесы под коньяк, французское белое, соджу и женьшеневое вино инсамжду. Чхве остановилась возле своего стула, огляделась и узнала других гостей: люди с моторки в Рипалс-бей, только без длинноволосых париков, с армейскими стрижками; человек, который надзирал за ней на борту грузового судна по пути в Нампхо; и охранники, которые доставили ее на берег. То есть ее пригласили на светский раут в обществе мужчин, которые разлучили ее с домом и детьми и заточили на чужбине.

Ким Чен Ир сел – остальные тоже сели: теперь можно. Официантка налила любимому руководителю полный бокал «Хеннесси». Ким от души глотнул и поглядел на свою гостью.

– Прошу вас, госпожа Чхве, – сказал он. – Вам непременно нужно выпить.

То был первый из званых ужинов Ким Чен Ира, где Чхве побывала за годы жизни в Северной Корее. Случались они, как правило, по средам или пятницам, начинались в восемь вечера и длились почти до утра. Всегда проходили в этом же здании – партийные прозвали его Рыбным домом, поскольку в бальной зале на втором этаже был аквариум – двадцать пять футов в длину, от пола до потолка, внутри крупная океанская рыба. Порой, как в первый раз, вечер протекал скромно – немногочисленные гости, сначала ужин, потом кино, – но зачастую приходили по сорок-пятьдесят представителей ядра партийной элиты.

В пхеньянских властных кругах эти еженедельные вечеринки славились своим влиянием на государственную политику. «Там принимались многие ключевые решения, – утверждал Хван Джан Ёп, – в том числе кадровые».

Ким зазывал высокопоставленных членов партии и Политбюро, влиятельных генералов, любимых театральных и кинозвезд; в списке гостей были его приближенные – а также те, кто претендовал на этот статус. Почти всегда присутствовала младшая сестра Кима, которую он обожал. На пороге гостям вручали стакан виски, бренди или коньяка: выпьешь залпом – можешь войти. Спустя несколько недель Хак Сун научила Чхве всегда припасать носовой платок и потихоньку сплевывать в него коньяк, прежде чем войти в зал.

Ким Чен Ир редко приезжал рано – он предпочитал являться, когда вечеринка уже в разгаре. Он входил, усаживался, а гости между тем стояли и хлопали. Едва он устраивался – всегда за главным столом, ближе всех к сцене, в окружении горстки избранных гостей, – официанты вносили еду. Ким любил дирижировать оркестром, прерывал музыкантов на полутакте, заказывал песни и нередко велел кому-нибудь из гостей встать и спеть что-нибудь по собственному выбору – иногда потому, что ему взаправду нравилось, как гость поет, но не реже потому, что хотел унизить гостя. А Ким Чен Иру в просьбе не откажешь. Когда он к кому-нибудь обращался, рассказывала Чхве, гость «вскакивал на ноги, с полным ртом гаркал: „Да, господин!”» и стоял по стойке смирно, пока Ким Чен Ир знаком не разрешал ему сесть.

После ужина играли в маджонг и рулетку, и гостей развлекали девушки из «Бригады радости» – одна из величайших прелестей этих вечеринок, прекраснейшие молодые женщины Кореи, послушные и изысканные, отобранные Ким Чен Иром лично. Формально девушки были военными в чине «лейтенанта охранного подразделения»; их распределяли по трем «группам наслаждений»: «группа песен и танцев», которая занималась увеселением гостей, «группа счастья», которая специализировалась на массаже, и «группа удовлетворения», предоставлявшая сексуальные услуги. Сам Ким Чен Ир на этих вечерах к девушкам не прикасался, не пел и не танцевал. Он предпочитал сидеть, пить, курить свои «Ротманс Ройялс» и режиссировать. Он махал палочкой, дирижируя оркестром, подзуживал гостей играть азартнее. Изредка делал ставки и сам – неизменно оставался один на один с крупье и очень скоро ставил все, что было. («Наблюдая у него через плечо, я, пожалуй, кое-что поняла про его характер», – говорит Чхве.) Подле него весь вечер вился какой-нибудь партиец – если любимый руководитель изрекал нечто хоть отдаленно напоминающее распоряжение, за ним записывали и затем распространяли его слова среди членов партии, мигом превращая в официальный указ независимо от того, высказался Ким Чен Ир в восемь вечера на трезвую голову или в три часа ночи пьяный в дымину. Напившись, он повышал или увольнял гостей – как карты лягут. Беседовать с ним было непросто – он петлял мыслью, перескакивал с пятое на десятое и с наслаждением говорил лишнее.