Кинокритик

– А что, если я заплачу эти деньги, всю эту сумму, тебе? Чтобы ты мой торговый центр забрал у него…

– Для этого тебе нужно идти к другим. Это не моя специальность.

– Не твоя? Ты же тоже делаешь!

– Я сначала предлагаю взаимовыгодное сотрудничество и лишь потом иду на крайние меры. Я экзекутор.

– А это разве не взаимовыгодное сотрудничество?

– Что получит объект, если всю сумму заберу я? – Блондин выдернул руку из слабой хватки, усмехнулся и вышел из кофейни.

Серые тучи заволокли город. В воздухе, как и на асфальте, были заметны следы утреннего дождя.

Блондин закурил, повернул налево, к главному городскому театру. Театр – его слабость.

Тут зажужжал его сотовый телефон.

– Алло.

– Тут для тебя новое дело, – пробурчал мужской голос. – ВИП-заказчик, ВИП-клиент.

– Мне нужна неделя отпуска.

– ВИП-клиент. Платит хорошо.

– Нужна неделя, иначе это плохая примета.

– Почему ты такой упрямый?

– Важно соблюдать правила, которые гарантируют успех дела.

– Но в следующий понедельник уже приступишь?

– Да.

«Если она упадет, то достанет до моего кабинета или нет?..»

Именно такой вопрос больше всего волновал главного редактора киносайта за час до обеда, и именно поэтому, держа кружку с надписью «Всё будет хорошо», он стоял возле большого окна и смотрел на высокую черную трубу, оставшуюся после развала завода.

«Упадет или нет?..» Этот вопрос уже давно его мучил, как приговоренного к смерти мучают мысли о казни. А возник вопрос из ниоткуда, когда редактор понял, что ненавидит свою тупую работу, где нужно притворяться. Но ложное чувство этикета всё еще заставляло его лебезить перед тупыми киноделами.

Раздался стук в дверь. В кабинет вошел Андрей и сразу же прошел до стола, где сел на стул, закинув ногу на ногу.

Редактор бросил на вошедшего взгляд, сел за стол, сделал глоток кофе и сморщился, будто от песка в глазах.

– Весь наш большой сайт о кино построен на следующей схеме, – проговорил редактор. – Создатель фильма заносит большую сумму за положительную рецензию, с этих денег ты получаешь премию, я получаю премию – все получают премию. Улавливаешь?

– Ты мне это уже рассказывал, – кивает Андрей.

– Ах, рассказывал. Хорошо, что ты помнишь.

– Я всегда помню, что ты мне говоришь.

– Тогда ответь, какого же черта ты вновь нарушаешь это простое правило?! «Седьмая песня» – один балл из десяти? – Редактор приблизил лицо к экрану, чтобы разобрать текст. – Это же великолепное патриотическое кино о музыканте, которое показывает подвиг… великого… Чего? – Он посмотрел на Андрея. – Почему ты поставил ему один балл?

– Если бы не музыка Шостаковича, я бы поставил ноль.

– Смешно, аж обожраться. А меня сегодня на планерке знаешь как дрюкали за твой один балл? Я жену так никогда не дрюкал.

– Не повезло ей.

– Сейчас не об этом…

В голове редактора пролетела мысль о трубе. Он на мгновение обернулся и посмотрел в окно. Труба еще стояла, но, кажется, уже наклонилась в его сторону. Упадет или нет?

– Переписывай! Минимум должно быть восемь из десяти. Это приказ с самого верха. Иначе будет как в тридцать седьмом.

– Кабинете? – усмехнулся Андрей.

– Году! – Редактор сбавил голос: – Перепиши, не вредничай.

– А как тогда?..

– Вот не надо рассказывать о сраных чувствах читателей! – перебил его редактор. – Они переживут, а вот ты… мы… Мне сказали, что, если не напишешь, нужно тебя уволить.

– Уволить вашего лучшего кинокритика?

– В тридцать седьмом считали, что незаменимых нет.

Андрей перевел взгляд на окно, тоже посмотрел на трубу.

– Я недавно давал интервью Юре, на мне держится журнал…

– Сегодня он держится на тебе, а завтра – на другом. Пойми, здесь важен не тот, кто делает правильно, а тот, кто делает нужное руководству.

– Не хочу продаваться. Мне батя всегда говорил, что важна честь. Если напишу хорошую рецензию на плохой фильм, что будет с моей честью?

– Но, по правде говоря, кино-то неплохое, – проговорил редактор. – Мне даже понравилось.

– Неплохое кино – это «Переводчик» Гая Ричи. А «Седьмая песня» – это плохое кино, которое нельзя ругать, потому что тогда ругаешь историю страны. Но это не так. Я ругаю именно кино, и я это подчеркнул. Кино, которое со всех точек зрения плохое… Кроме, разумеется, музыки Шостаковича.

– Один смотрит на асфальт и видит говно, а другой – зеленую травку, продирающуюся сквозь бетон, – проговорил редактор.

– Не надо бросаться умными фразами. Если смотреть на собачье дерьмо, оно и останется собачьим дерьмом.

– Короче, кино. – Редактор посмотрел в экран и выдохнул. – Володя Портянский хочет получить от тебя положительную рецензию. Уж много плохого ты наговорил о его фильмах на интервью… Для него это вопрос принципа, наверху ради него тебя даже уволят.

– Вот и посмотрим, чей принцип сильнее.

– Я тебе сразу отвечу: принцип сильнее у того, у кого больше денег.

Обычный зал в двухкомнатной квартире. Ближе к окну, возле батареи, на металлической стойке был растянут большой белый экран. Он перекрывал почти всю стену. Напротив, возле другой стены, на столе стоял маленький белый проектор.

Пятеро сидели на своих местах.