Киномания

Вопрос, заданный братом Бернаром: Кто научил тебя тому, что Добро и Зло равны по силе?

Ответ:Ваши преосвященство, я простой человек. Я показываю только то, чему меня научили с детства, а именно, что мир разрывается между мраком и светом и что эта борьба продолжается с незапамятных дней и завершится только с концом времен и никто не знает, какая из сторон одержит победу, ибо сила темного бога воистину велика.

Вопрос брата Бернара:Разве ты не знаешь, что это ложное учение, противоречащее святому писанию и святому преданию?

Ответ:Я простой человек, милостивый государь. Я знаю только то, чему меня научили.

Вопрос брата Антуана:Кто научил?

Ответ:Добрый отец Жозеф из нашей деревни и другие, проповедующие в церквях графства Фуа.

Здесь вмешался брат Арно де Бон, который напомнил суду, что отец Жозеф, викарий прихода Святой Катарины в Жюнаке, содержится в заточении в Каркассоне вместе с другими еретиками и что несколько человек донесли на него как на катарского священника.

Вопрос монсеньора Фурнье:Какую плату ты брал за эти развлечения?

Ответ:Всего по несколько су, ваше преосвященство, не больше. Меньше, чем берут мимы за свои представления.

Вопрос монсеньора Фурнье:А разве мимы не получают разрешения епископа? И разве они не делятся своими заработками с Матерью Церковью?

Ответ:Мне это неизвестно.

В этот момент разбирательства брат Арно де Бон попросил разрешения высказаться более пространно, чтобы он мог сообщить о том, что узнал в качестве скрытого информатора, посетившего несколько представлений, устроенных Лизье, и таким образом своелично видевшего, сколько зла это изобретение приносит невежественному народу. Ибо, сказал брат Арно де Бон, безграмотный народ, приходящий на представления в сарай Лизье, высказывался в том смысле, что увиденное для них куда как интереснее и понятнее, чем чтения из Святого Писания, и им глаз было не оторвать от показанного, а объясняется это восхитительной для взгляда игрой света и тени, которая приносит с собой приятное волнение, словно через маленький глазок заглядываешь в иной мир. Скажите, воззвал брат Арно де Бон, у кого не хватит здравого смысла назвать это разновидностью колдовства? И притягательность этих живых картинок была тем большей, что на них изображались различные низости и плотские утехи. Так, наши прародители Адам и Ева предавались сладострастным играм в райском саду, искусительница Саломея танцевала перед царем Иродом, царица Вирсавия совершала туалет, блудница Мария Магдалина предлагала свои услуги Господу нашему и Его апостолам.

Вопрос монсеньора Ладюри:Это и в самом деле так? Неужели Лизье показывает такие непристойности?

На что брат Арно де Бон ответил:Показывает, и при этом присутствуют мужчины и женщины.

(По требованию монсеньора Фурнье и других досточтимых лиц эти непристойные изображения были приобщены к делу, дабы суд мог внимательнее исследовать их. После чего брат Арно продолжил.)

И к тому же разве это не попахивает идолопоклонством, когда Святые Личности запечатлеваются таким омерзительным и мошенническим способом, что их образы, созданные человеческими руками, представляются более живыми, чем то, что за ними стоит? Я собственными ушами слышал, как Лизье хвастался, что он, оживляя эти картинки, чувствует себя равным самому Творцу.

Вопрос монсеньора Ладюри:Ты что же, любезный, сравнивал себя с Богом?

Ответ:Только очень отдаленно. Я говорил, что чувствую себя малым творцом, ибо в этом искусстве есть нечто такое, отчего кажется, будто ты оживляешь прах.

Ко всему этому брат Арно де Бон добавил следующее замечание:Ваши преосвященства, настали смутные дни для Матери Церкви. Ложные учения распространились по Лангедоку, и в первую очередь эта извращенная проповедь катаров, которая угрожает самому существованию нашей веры. Вот почему я считаю, что изобретенные Раймоном Лизье подвижные картинки есть дьявольское искушение, способное соблазнить, как змий соблазнил праматерь Еву, всех, кто приходит смотреть на эти богопротивные образы. А потому я взываю к вам, мои собратья-инквизиторы, и прошу найти и уничтожить все эти средства введения в соблазн и наказать их изготовителей как растлителей душ. Далее по всему графству Фуа распространить извещение, что все, кто видел эти представления, заражены губительной ересью и могут быть подвергнуты проклятию, а потому должны как можно скорее исповедоваться, дабы этот грех был им отпущен.

После заявления брата Арно де Бона и по зрелом размышлении их преосвященства епископы и следователь один, два и три раза во имя милосердия увещевали, просили, обязывали вышеназванного Раймона отказаться от богомерзкого заблуждения и ереси катаров, выдать своих компаньонов, сообщников и единоверцев, умоляя их вернуться в лоно Римской церкви.