Киномания

Домой из школы в тот уикенд я возвращался в состоянии эмоциональной и интеллектуальной перегрузки. Образы из фильмов Саймона крутились перед моим мысленным взором, напоминая о том, что я видел истинный шедевр мерзости. Но впечатлениям от фильма мешали мысли о тех планах, что поведал мне Саймон. Я мало понял из того, что он говорил о возможностях видеотехнологии, но уже знал: ко всему, что говорят сироты об искусстве кино, нужно относиться с полной серьезностью. Их умение манипулировать этим средством было ужасающим.

И в то же время, если верить Саймону, все, чего добилась его церковь с помощью кино до настоящего времени, было ничто в сравнении с их ближайшими целями. В течение нескольких следующих лет сироты собирались освоить новую территорию – мир видео, обзаведясь при этом еще более мощным психологическим оружием. Большую часть пути до Лос-Анджелеса я пытался сосредоточиться на этой мысли, осознать ее значение. Теперь я понимал, что амбиции Саймона простирались гораздо дальше карьеры режиссера-авангардиста. Он связывал свою судьбу с новой технологией, которая вскоре будет открыта для самых крайних форм художественных изысков.

С тем, что он говорил, спорить было затруднительно. У нас началась Эпоха вседозволенности. Границы вкуса и разума рушились повсюду. Так почему же я должен был сомневаться в том, что если будет изобретено средство, позволяющее принести порно и кровь рекой в каждый дом, то это не будет сделано? Возможно, изобретатели из числа сирот уже вовсю работают над этим проектом. А когда придут новые Темные века и уляжется пыль, поднятая их наступлением, то все увидят маленького, белого, как снег, и с розовыми, как у кролика, глазами Антихриста, Саймона Темного, который протягивает всем жетончики с кошмарами, рожденными его больным воображением. До сего дня только я один из неверных, не принадлежащих к узкому кругу избранных катаров, знал об этом пришествии новых времен. И что же ты собираешься с этим делать, профессор Гейтс, ты, единственный, кто может рассказать всю историю кино – от Люмьера к Данклу, от света к тьме? Или тебе уже все равно?

Эти мысли и не давали мне покоя в ту ночь, когда Жанет обвинила меня в сексуальной несостоятельности. Я мог бы попытаться объяснить ей, что моему бедному равнодушному члену не дает подняться тяжкий груз – забота о будущем цивилизации. Но не стоило прибегать к этой уловке, потому что она была права, как может быть права в таких делах только женщина, делящая с тобой постель. Меня оскопили саймоновские дети канализации – они и все те ужасы и отчаяние, которыми кино наполняло мои чувства. Я был напитан саймоновским нигилизмом, который призвал меня в ряды последователей Великой ереси. И в результате прекрасная юная плоть Жанет стала мне отвратительна. Мне было невыносимо прикосновение к ней, ее запах, ее близость. Мы, конечно же, должны были расстаться.

Это случилось три дня спустя. Все было прилично и по-дружески. Шикарно одетый человек средних лет по имени Барри заехал, чтобы забрать скромные пожитки Жанет и перевезти их в его кондоминиум в Сенчури-Сити. Я смутно помнил его по давним студийным вечеринкам. Он работал на студии Диснея администратором низшего звена; о знакомстве с ним Жанет рассказала мне несколько недель назад. Смерив Барри откровенно желчным взглядом, я пришел к выводу, что Жанет слишком хороша для него. Правда, с другой стороны, всех, кого я встречал в кинопромышленности, сопровождали женщины, которые были для них слишком хороши. Так или иначе, но Барри казался обходительным и вполне цивилизованным, из чего я сделал вывод, что он будет обращаться с ней по-человечески, а через некоторое время передаст ее следующему в гораздо лучшей форме, чем получает от меня.

Жанет уходила с облегчением, но радости не испытывала. Она проявила искреннюю озабоченность, когда я поцеловал ее на прощание – вероятно, самый теплый мой поцелуй за многие месяцы.

– Помни, о чем я тебя предупреждала, – сказала она.

– Ты была права, – ответил я. – Я собираюсь бросить свои занятия с Саймоном.

Когда она услышала это, в ее полных слез глазах внезапно зажегся свет.

– И тогда может быть…

– Тогда… Я должен уехать на какое-то время.

– Уехать куда?

– В Нью-Йорк. Мне нужна помощь.

Она сразу поняла, что у меня на уме.

– Встретиться с?..

– Да. Встретиться…

Она поцеловала меня перед уходом.

– Я думаю, ты это правильно надумал.

Глава 27 Анджелотти