Киномания

– Наше везенье кончилось, – пробормотала Клер, перед тем как мы начали проталкиваться сквозь толпу в гостиную.

Она кивнула какому-то человеку, который с приветственными криками, размахивая руками, начал продираться нам навстречу. Это был Чипси, за ним следовала свита фаворитов – в основном хорошеньких молодых мужчин и мальчиков. Чипси неизменно был рад поболтать с Клер на людях – таким образом он заявлял о наличии у него мозгов. Теперь, после судебного процесса, близость с Клер была обязательной составляющей его роли Ведущего Голоса Американского Андерграунда на Западном Побережье. Он пребывал в своем обычном бьющем через край эйфорическом состоянии, весь сиял и был полон энергии. Остатки его волос, неизменно платинового цвета, были приглажены, челка подстрижена на манер принца Валианта^{91}. На нем был широкий спортивный халат, схваченный поясом и открытый на широкой груди, густо поросшей волосами. Чипси вполне можно было принять за недомогающего боксера-профессионала после боя со спарринг-партнерами. На плотном теле, загоревшем до цвета корицы, все еще виднелись моложавые мускулы, сохранившиеся под жирком, нос был приплюснут, брови порваны и сбиты в бугорки. Чипси любил демонстрировать свои мускулы и шрамы – свидетельства приключений среди крутых ребят в местных гаванях и на пляжах.

– Ты въезжаешь или съезжаешь? – спросила Клер после того, как он осчастливил ее слюнявым поцелуем.

– Въезжаю сюда? – Чипси сморщился. Говорил он в нос, и голос его звучал как циркулярная пила, перекрывая царивший в помещении шум, – Да ни за что в жизни! Я вырос в этой камере ужасов. Слишком много жутких воспоминаний детства. Я переделаю это под санаторий. Звездный санаторий. Фитопарные. Шиатсу. Глубокий массаж тканей. Абсолютно рекомендательная джакузи. Конечно, всю эту отвратительную дыру нужно перелопатить.

– Ты говоришь так, словно тебе эта мысль приятна, – сказала Клер. – Перелопатить фамильное гнездо Голдштейнов.

– Ни в коем случае!

– Так фильмы на продажу будут? – выкрикнула Клер, когда Чипси стал растворяться в толпе.

– Конечно! А ты как думала? И в изобилии. Просто бесплатно. Найди меня попозже, Кларисса. Я распоряжусь, чтобы для тебя отложили что-нибудь особенное.

Но больше мы Чипси не видели и не слышали, пока день плавно не перешел в ночь, а следом за ночью не наступило утро.

А тем временем, по мере того как гости поднимались по ступеням алкогольного возбуждения, безделушки Голдштейна обретали новых хозяев за сумасшедшие деньги… фотокарточки с автографами, старые рабочие сценарии, стулья знаменитых режиссеров. Пара туфель, в которых Элеонор Пауэлл танцевала степ^{92}, ушли за четыре сотни долларов. Помятая пачка «частично неиспользованных» презервативов «Рамзес», принадлежавших вроде бы Рудольфу Валентино, принесла Чипси немыслимую сумму – семьсот пятьдесят долларов. Грязноватая кружевная тряпица с застежкой на резинке, названная «судьбоносным» бюстгальтером, который был на Джейн Рассел в фильме «Вне закона», продалась за тысячу. Клер, которая сосредоточенно пила неразбавленный виски, все это время мрачно сидела, подавляя поднимающуюся тошноту.

– В средневековой Европе, – пробормотала она мне, – галлонами продавали молоко девственниц. А мы еще называем те времена темными. Когда дело дойдет до менструальной крови Полы Негри^{93}, я сматываюсь.

Наступила полночь, а никаких признаков обещанной распродажи фильмов так и не было. К тому времени особняк Голдштейна стал ареной кутежа для незваных гостей и блуждающих вандалов. Киносувениры и немалое количество мебели исчезало из дома через двери. Руки у культуристов были заняты – куда уж там преследовать воришек. Одна небольшая шайка была поймана на месте преступления – пыталась протащить вурлицеровский орган^{94} через розовый сад. Мы с Клер вышли подышать во дворик, где народу было поменьше. Шарки мы видели в последний раз, когда начало темнеть, – он играл в волейбол в компании нудистов, которые прекрасно обходились без мяча. Клер к тому времени почти достигла точки кипения, и если бы постоянно не прикладывалась к виски, то давно бы взорвалась. Мы сидели рядышком и невольно слушали какой-то сладкий разговор между двумя мужчинами, разместившимися в садовых качелях напротив нас. Нам только и были видны под навесом два мерцающих огонька сигарет.

– Мне она обошлась в тысячу, но зато сбылась моя давняя мечта, – сказал один.

– Я тебе завидую. Правда.

– Подожди еще, что Говард скажет, когда узнает, что я ее купил. Он свихнется.

– Да, это определенно коллекционный экземпляр.

– Больше. На мой взгляд, это, бесспорно, ее лучшая работа. Я хочу сказать, когда смотришь этот фильм, видишь, какой в ней заложен потенциал. Она там настоящая. Я говорю «она», но я, конечно же, убежден, что она – мужчина.

– Ты и правда так считаешь?

– С этими плечами? Не смеши!

– Возможно, ты прав. Признаюсь, у меня всегда были сомнения на этот счет. То есть я всегда так ее воспринимал…

– А эти дельтовидные мышцы? Определенно мужские – уж в этом-то я толк знаю.

– Несомненно, мужское сложение.