Киномелодрама. Фильм ужасов

События в этого типа картинах происходят в трех временных измерениях. Экран охотно возвращается в прошлое, описывая трагические события давних лет. К этой категории относятся картины «Гинденбург» — реконструкция гибели цеппелина «Гинденбург» в 1937 году, «День конца света», посвященный извержению вулкана Мон-Пеле на острове Мартиника в 1902 году, во время которого погибло за восемь минут шестьдесят четыре тысячи человек, и др. Любопытно, что именно к извержению Мон-Пеле обратился кинематограф еще на заре своего существования. Один из пионеров нового изобретения, Жорж Мельес, создал коротенькую ленту, где с помощью нехитрых средств (полотно, вода, пепел, взрывчатка) попытался восстановить внешний вид трагической катастрофы. Мельес преследовал две цели: он хотел с помощью кино сообщить людям сенсационную информацию, другой целью его было желание поразить зрителя техническими трюковыми возможностями «движущейся фотографии». Это была информация-аттракцион. Спустя семьдесят лет кинематограф снова обращается к этому материалу, и на этот раз он, не жалея сил, миллионных затрат, могучей техники, использует факт истории для идеологических целей, для доказательства хрупкости человеческого существования, незащищенности людей перед грозными силами стихии, рока, судьбы, обстоятельств, случая. Усиливается сенсационный характер подачи материала, на этот раз за счет научно-фантастического мотива Атлантиды, якобы появляющейся из воды под влиянием тектонических изменений, вызванных извержением.

Большая группа фильмов катастроф отнесена в будущее. Здесь представлены все разновидности недалекой гибели человечества, «страшного суда», «конца света». Эта разновидность объединяет фильмы, подобные «Гибели Японии», и откровенные кичи, в которых человечество оказывается перед угрозой быть съеденным собаками-людоедами, огромными пчелами, муравьями, растениями-кровопийцами, крысами и т. д. Апокалиптические сцены атомной гибели цивилизации уже кажутся недостаточными для устрашения зрителя. В одной голливудской картине немногих спасшихся от гибельной радиации в глубоком гроте по ночам убивают летучие мыши-вампиры. В другой — все живое уничтожают гигантские клопы, разносящие огонь. Ко дню премьеры в кинотеатрах обещали установить специальные приспособления, создающие иллюзию, что по человеку ползают омерзительные, гадко пахнущие насекомые.

Безграничен пессимизм этих кинотворений: если не погибнешь от ядерного взрыва и излучения, то ждут тебя еще большие муки. Жуткие библейские картины страшного суда меркнут перед современными кинопророчествами. Одна-две такие картины могут вызвать некоторое любопытство, смех, иронию, подчас даже своеобразное удовольствие. Но когда зрителю изо дня в день на малых и больших экранах показывают кошмары, становится не до смеха. Существует множество оправдательных теорий, о них мы уже говорили не раз. Одна из самых расхожих и популярных в последнее время — теория о том, что фильмы катастроф — противоядие, с помощью которого человек преодолевает одиночество. Общая угроза, коллективный страх объединяют сидящих в зале людей, они чувствуют свое единство: их ждет одна судьба, судьба сравняет их, гибель для всех неизбежна, она неотвратима, и перед лицом ее все равны. Ближе к истине, вероятно, режиссер Роберт Уайз, создатель таких разных фильмов, как «Вестсайдская история» и «Гинденбург». Он утверждает:

«…люди боятся сегодня одиночества. Катастрофизм предлагает выход, показывая общую для всех угрозу… Оптимисты могут назвать это большим приключением, но ведь на самом деле это одновременно и жажда самоуничтожения, мания самоубийства, страх перед настоящим и будущим»[58].

Ставка делается на реализм происходящего, достоверность, а страх, вызванный грандиозными картинами бедствии, укрепляет в зрителе чувство непрочности существования, непрерывно колеблющейся почвы под ногами.

Фильмы катастроф, как уже говорилось, имеют еще одно название — апокалиптическая серия. На все лады кинематограф варьирует тему гибели цивилизации, конца света, уничтожения всего живого. Современный киноапокалипсис превзошел библейский своей жестокой конкретностью. Экран успешно имитирует подлинность даже самых дерзких фантазий. С помощью современной кинематографической техники, открытий сегодняшней науки достигается та мера реальности, которая особенно впечатляет, заставляет уверовать в истинность показанного на экране. Поэтому так велико воздействие всех этих придуманных ужасов, так сильно и агрессивно «страшное кино».