Киномысль русского зарубежья (1918–1931)

В самом деле, что представляет собою «Латинский квартал» в сюжетном отношении? Ничто! Морис Декобра написал очередной сценарий – литература, как известно, невысокого достоинства. А мастер экрана Женина сложил из него такую чудесную кружевную картину, которая увлекает, волнует, зачаровывает зрителя, заставляет ужасаться, смеяться, страдать и радоваться.

Как достиг этого Женина?

Он выстроил свой фильм на аксессуарных, эпизодических, но правдивых и ярких мелочах, в которых отражаются переживания героев – переживания, о которых зритель знает гораздо больше, чем видит или читает в надписях. Психологические моменты угадываются, будучи непоказанными, и чем они значительнее, тем старательнее завуалированы режиссером. Нет и намека на обычное подчеркивание и уточнение их. Оправданность и жизненная правдоподобность чувств и душевных движений героев вытекают из неуловимых деталей, из которых сплетено тонкое кружево фильма, а потому художественное впечатление сильное, иллюзия полная.

К этому надо добавить, что «атмосфера» Латинского квартала выдержана с исключительной тщательностью Женина, как и прекрасный подбор и игра второстепенных артистов, движение и настроение масс, ритм и законченность как отдельных больших сцен, так и мгновенных…

Содействовали О. Женина в создании этого блестящего фильма артистки: Кармен Бони, Жина Манес и Эльга Томас и артисты: Иван Петрович, Гастон Жаке, А. Бандини, Н. Оттави и М. Брадель. Они все хороши, просто и искренне создали несколько прекрасных, остающихся в памяти образов. А Кармен Бони во многих сценах показала себя и вовсе великолепной актрисой – актрисой «Божьей милостью». Образ студентки Луиз Мерсье в ее изображении пленителен, ее жизнерадостность, искренность, ее счастье и горе волнуют зрителя, оставляют большое, радостное впечатление…

После просмотра картины представителями прессы и кинематографическими деятелями, устроенного фирмою «Софар» в театре Елисейских Полей, Кармен Бони была устроена публикой овация как в самом театре, так и на улице. Огюсто Женина, который присутствовал на просмотре с температурою в 40 градусов (в таком же состоянии он, кстати сказать, «докручивал» свои самые сильные сцены на Лионском вокзале и заканчивал монтаж фильма), бежал из театра, чтобы избежать оваций.

«Латинский квартал» скоро пойдет в одном из больших театров.

Печатается по: Возрождение (Париж). 1929. 28 марта. Подп.: М.

ЧАРЛИ ЧАПЛИН

Валентин Парнах ЧАРЛЬ ЧАПЛЭН

В наши дни Чарль Чаплэн, или Charlot, как его называют французы, – европейская и американская знаменитость, любимец детей, имя мелькающее и повторяющееся, как имена премьер-министров. По его образу и подобию выделываются в Париже образчики мыла, под Charlot наряжаются танцовщицы в «Casino de Paris», ему посвящаются поэмы и статьи в серьезнейших и крупнейших журналах и целые книги. Он дорог всем – от великого художника современности Пабло Пикассо до парижского «консьержа».

А Россия, выдержавшая четыре года блокады, не видела его фигурки. Вертлявость курчавого «обормота» с маленьким котелком на голове, в какой-то подозрительной визитке, широких падающих штанах, в стоптанных башмаках с поднятыми носками, беспечно или многозначительно помахивающего гибкой тросточкой. Таков он на экране и многочисленных плакатах. Глава новых людей нашего времени, создающая жизнь и жизнь-искусство жестом и движением. Пульчинелла, Петрушка, Гиньоль[369] не могут дать представление о новом выразительном человеке XX века.

Эпопея Шарло: Чарль Чаплэн на войне, Шарло-Кармен, алкоголик в санатории, каторжник, подмастерье у портного, роликобежец, боксер, скрипач, эмигрант в Америку на океанском пароходе, «Шарло не унывает», «Шарло кутит», Шарло у ростовщика на балу, Шарло в магазине, пожарный, Шарло в баре, Шарло-бродяга, Шарло ухаживает за больными и т. д. и т. д.

По одним сведениям, еврей из Каменец-Подольска, эмигрировавший в Англию и Америку, по другим – сын эмигрантов из того же города. По-видимому, понадобились эмоциональность и культура древней расы, тяжкие политические и экономические условия, школа великолепной пантомимы в Англии, прерывисто-ускоренный темп американской жизни, чтобы создать этот тип международного мима-эксцентрика.

Эксцентризм, не умирающий в древней еврейской расе, соединился с американским; Каплан или, по другим сведениям, Левинский превратился в Чаплэна[370].