Киноповести

«Длинные жердочки». – Оля опять засмеялась. – На – письмо тебе от мамки.

Оля ушла, а Витька пристроился ближе к окну и стал читать письмо. Читал, и письмо слегка подрагивало в его руках…

Пришел дядя Коля с работы.

– Здорово, Витька. Что это?.. От мамки? Ну-ка, чего она там?

Дядя Коля стал читать… Нахмурился, помычал, покусал губу…

– Ну! – сказал он огорченно. – Так у нас ничего не выйдет: не успел отъехать, она уже… ночей не спит. Эдак она себе всю душу растравит и нам тут… Чего так-то уж?

Дядя Коля посмотрел на Витьку.

Витька пожал плечами. Промолчал.

– Ты, Витька, читать читай, а к сердцу всякие эти… слова не допускай. Она – женщина, а ты – мужик, должен быть крепче ее. Садись и напиши ей: ты, мол, мамка, не блажи там, у меня, мол, все в порядке, и душу мне не береди такими письмами. Я сам ей напишу. Мы ее сюда в гости позовем. Пусть возьмет с недельку за свой счет и приедет. Ладно, Витька?

Витька кивнул головой – ладно.

– Не расстраивайся, – сказал дядя Коля. И ушел в горницу.

Витька посидел немного у окна… И вышел из избы.

…И ушел он за деревню, на косогор… Сел и стал смотреть в степь.

Вечер был серый, темное небо образовало над степью крышу. Под этой крышей было пасмурно, тепло и просторно. На западе сквозь тучи местами пробивалась заря. Ее неяркий светло-розовый блеск делал общую картину еще печальней. Стал накрапывать мелкий-мелкий теплый дождик. Витька свернулся калачиком и лег. Земля была тоже теплая. Витьке сделалось совсем грустно. Он думал о матери…

Он вспомнил, как мать разговаривает с предметами – с дорогой, с дождиком, с печкой… Когда они шли в прошлом году из леса с грибами, она просила: «Матушка дороженька, помоги нашим ноженькам – приведи нас скорей домой». Или, если печка долго не разгорается, она выговаривает ей: «Ну, милая… ты уж сегодня совсем что-то… Чего раскапризничалась-то? Барыня какая». Витька любил мать, но они, к сожалению, не всегда понимали друг друга. Витьке, правда, очень хотелось быть шофером… А мать со слезами (вот еще не нравилось Витьке, что она часто плакала) умоляла его: «Учись ты, ради Христа, учись, сынок! Ты видишь, такая теперь жизнь пошла – ученые-то вон как живут! Я осталась неученая, так хоть ты-то выучись. Нам с тобой надеяться не на кого». Соседом ветеринаром она все глаза протыкала Витьке. Когда он едет домой на своей машине, она всякий раз вздыхает и говорит: «Вот живет человек, Витька! Вот это – живет». Верно, что из-за этого Витька и выстегнул его свинье глаз. Левый. Два дня караулил ее у забора с рогаткой…

– Матушка степь, помоги мне, пожалуйста, – попросил Витька.

А в чем помочь, он сам хорошо не знал. Он хотел бы быть сейчас дома. А как это сделать?

Он незаметно заснул.

…Разбудил его дядя Коля.

Когда Витька проснулся, дядя Коля стоял над ним и снимал с себя брезентовый плащ. Все сеялся нехолодный мелкий дождик. Было совсем темно.

– Замерз? – спросил дядя Коля.

– Не…

– Нет… – Дядя Коля поднял Витьку и стал закутывать в плащ. Плащ громко шуршал, а дождик тихонько шумел. – Ох, Витька, Витька… обормот ты мой милый… – Он взял Витьку на руки и понес. Тут только увидел Витька, что рядом стоит конь. – Садись.

Витька устроился на теплой конской спине. Дядя Коля сел впереди в седло.

– Ну, что? – спросил он, когда поехали.

– Ничего.

– Тоскуешь без мамки?

Витька промолчал.

– Что мне с вами делать? – вздохнул дядя Коля. – Охота помочь, и не знаю как. Вот же судьба, черт ее!.. Выпала. Стрел бы где-нибудь папу твово… родимого, я бы ему сказал пару ласковых. Дурак. Себе жизнь загробил и другим… Дурак, – еще раз крепко сказал дядя Коля. – Нашел радость в жизни. Пьют же люди, но не так же, чтобы все за ее, гадину, отдавать. Все, самое дорогое…

Дядя Коля закурил и долго молчал.

Ехали шагом.

Дождик перестал сеяться. Кое-где показались на небе звезды. По селу лаяли собаки. Разговаривали невидимые люди, слышался молодой беспечный смех. Близко где-то били палкой по чему-то мягкому, по перине, наверно, и приговаривали:

– Ты гляди, что делается – пыли-то! Пыли-то!

– Ничего, Витька… – заговорил дядя Коля. – Этот дядя Володя-то, он неплохой мужик. Пить хоть не будет. Не витязь, конечно… но уж… что теперь? Черт его бей уж – хоть такой: все хоть поможет вам. Все мужик в доме…

Витька представил почему-то, как дядя Володя танцует в их доме летку-енку. За него – сзади – держалась мать и тоже подпрыгивала. А за матерью подпрыгивали дед Наум, Юрка, разные молодые тети, подружки материны…

…Когда приехали домой, у Витьки окончательно созрел план действий.

У ворот дядя Коля соскочил с коня, открыл одну воротину, впустил Витьку.

– Расседлай его и насыпь овса. Седло в сенцы занеси – дождь, наверно, опять будет. Я пошел на собрание. Сам раздевайся и лезь сразу на печку.

Дядя Коля пошел от ворот и сразу пропал из виду, растворился в чернильной темноте.

Витька подождал, когда совсем затихнут его шаги, выехал из ворот, подстегнул коня…

Мерин разохотился в беге, нес ровно, быстро. Витька сперва ждал, что он где-нибудь споткнется, потом успокоился. Дорогу конь находил сам.

…К рассвету Витька приехал домой.