Кинорежиссерки в современном мире

В первые двадцать лет XXI века, приведших в визуальную культуру, и в том числе в кино, множество женщин из разных стран, уже немыслимо считать, что режиссерки — случайные посетительницы «мужского клуба». Сейчас они — значительная часть современных кинематографистов, в этом сообществе есть своя конкуренция, интриги, скандалы, победы и поражения. Двадцать лет XXI века приучили большинство режиссерок работать в малобюджетном формате, поскольку крупнобюджетные проекты им пока не особенно удалось завоевать, однако, учитывая ситуацию с пандемией, практически полностью парализовавшую киноиндустрию во всем мире, этот навык, возможно, им пригодится в будущем, поскольку можно предположить, что возродится малобюджетная модель «быстро, дешево и сердито», когда-то прекрасно оправдавшая себя в творческом и коммерческом отношении и в случае европейского жанрового кино 1960-х, и в случае Роджера Кормана 62 в те же 1960-е, и в случае гонконгской «новой волны» в 1980-1990-е.

Если кто-то из режиссерок у штурвала проектов останется, то при возрастающей конкуренции потребуется новый виток, переизобретение жанровых формул, в том числе еще в прошлом веке считавшихся «мужскими». Учтен будет не только «символический капитал», заработанный призами и причастностью к большой феминистской волне, но и коммерческий потенциал фильма, то есть продуманная стратегия охвата аудитории, которая у фемволны все же пока ограниченная. Такая важная проблематика феминизма, сложившая нарратив нового фильма Шумовской, как сексуальное насилие, превращение из девочки в женщину, токсичные мужчины (отец и муж), сестринство, основанное на солидарническом и массовом неприятии своей подчиненной роли в патриархатных моделях общества или семьи, в последние годы с регулярностью выливались в медиаскандалы и судебные процессы, подогревая волну осмысления, паники, страха и коммерциализации отдельных лиц, организаций и медиа. Если #МееТоо 63 вывело их на глобальный уровень протеста и дискуссии, то ряд последовавших локальных кейсов (последним из которых в российском контексте стал скандал с правозащитником Андреем Юровым 64) говорил о процессе архетипизации этой проблематики, что отражает ее настойчивое возникновение в визуальных фантазиях и наваждениях женского кино разных стран.

В той же сравнительно небольшой Польше, откуда происходит Малгожата Шумовская, еще в 2015 году на похожую тему с сестринством, взрослением и токсичным мужчиной в центре внимания, но преобразованную в страшную музыкальную сказку о русалках, появился фильм «Дочери танца» Агнешки Смочиньской. Несмотря на малобюджетность, последние двадцать лет фемволна была нацелена на транснационализацию. Режиссерки вроде Шумовской, чья фестивальная судьба была более чем успешной, успели неплохо усвоить, что их фильмы должны хорошо «считываться» представительницами разных культур, а значит, содержать в себе универсальные высказывания. Это обеспечивало и долгосрочное курсирование кинокартин по фестивалям как одной из важнейших площадок дистрибуции, и попадание на многочисленные локальные рынки сбыта, вроде кинопроката и телевидения, и определенный коммерческий успех, наращиваемый многочисленными формами демонстрации, в том числе в интернете. Этот бесценный опыт малобюджетного и рискованного, но долгосрочного проекта не только утверждал и распространял в глобальном контексте фемоптику, но и постепенно позволял вырабатывать особые жанровые «формулы» женского кино с узнаваемыми конвенциями, персонажами и технологиями создания атмосферы.

В жанровом определении русскоязычного интернета «Приди ко мне» проходит по разряду хоррор. В плане современного женского хоррора его, безусловно, можно рассматривать. Он выявляет персонификацию и проявления ужаса, когда главным монстром является токсичный мужчина Пастух, управляющий женской сектой, которая живет в американском лесу. То, что лес находится в США, точно понимаем в конце. Как? Обойдемся без спойлеров.