Киносъёмки

Три аккорда - словно три прыжка вверх по лестнице, и голос Ариэль взлетел над призрачным пламенем костра:

По зеленым лугам ристанийским

Скачет всадник, отважный и гордый

Это тот, кого я полюбила,

Мчится в Гондор, мчится в Гондор...

Димка Невзоров сидел напротив Ариэль и откровенно ею любовался. Перед ним снова была та Эовин, которая однажды явилась ему в Гондорском зале, и прекраснее которой не было среди людей - разве что среди эльфов. Свет костра отражался в ее глазах, а в голосе слились воедино любовь, отчаяние и безумная надежда...

А Розамунд не смотрела на Ариэль. Она смотрела на Димку, и то, как он смотрел на Ариэль, ей совсем не нравилось. Эх ты, Демиквен, старый раздольский приятель... Всем вам эта Королева мозги набекрень сдвинула. А как последней банкой консервов делился, как к Юрке ревновал - забыл уже?

Таллэ - та вообще ни на кого не смотрела. Губы ее дрожали, повторяя слова песни, а на глазах выступали слезы. Но даже Хелл, ее лучшая подруга, была бессильна прочитать по этим глазам то, что творилось в душе Таллэ.

Одна лишь Мелиан слушала песню без всяких непереводимых ассоциаций. И как только смолкла гитара, она недовольно воскликнула:

- Мелодия потрясающая, но зачем же класть не нее слова из девчоночьих тетрадей! Вот если бы...

- Мелиан, лучше не начинай! - резко оборвала ее Хелл. Сейчас ты еще "За меч Арагорна" вспомнишь абсолютно не к месту...

- Именно из девчоночьих тетрадей, - у Ариэль было лицо человека, уверенного в своей правоте. - Ведь Эовин, хоть и принцесса - простая степная девушка, и чувства ее тоже просты. Этим, кстати, моя песня выгодно отличается от упомянутой здесь "За меч Арагорна". Представить, что Эовин может сказать "Гореньем моим поперхнувшись, попятится тьма", - это, знаете ли... Конечно, это лично мое мнение, - прибавила Ариэль свою знаменитую фразу. - Но ведь и Эовин - это все-таки я.

- Ну, если с таких позиций... - в словах Мелиан чувствовался подтекст: "Если мне нечего возразить, то это совсем не значит, что ты меня убедила."

- Меня другое волнует, - продолжала Ариэль. - По-прежнему нет третьей "песни любви" - Фарамира к Эовин.

- Вообще-то есть, - неожиданно подал голос один из ристанийцев. Ариэль знала о нем только то, что его зовут Джим и он в хороших отношениях с Таллэ и Хелл. - Если хотите, я могу спеть.

- Даже так? - удивленно спросила Ариэль, передавая ему гитару. - Что же это за песня?

- Серенада под стенами Минас-Тирита, - ответил Джим, трогая струны гитары. Только это не я сочинил, а кто-то из девчонок, - добавил он, указывая в сторону "партии серых".

Почти целую минуту гитара звенела одна, словно Джим не решался запеть, боясь спугнуть тихую переливчатую мелодию. Наконец к ней добавились слова, звучавшие так же трепетно и нежно:

Словно солнца луч из тумана,

Как напев капели весной

Это Белый Цветок Роана

На высокой стене крепостной

Эовин...

Ариэль притихла - она поняла, что песня посвящается лично ей. Не Эовин Ристанийской, а Красе Средиземья, прекрасной Королеве. Неужели это и в самом деле работа девчонок? Да нет, вряд ли они на это способны, хотя и пишут стихи - все, кроме Розамунд. Скорее всего, Джим просто стесняется сказать правду.

Эовин! Тверже стали, нежнее лилии!

Никогда

я не верил, что мрак победит!

Если будешь ты рядом со мной

Оживим мы Итилию,

Расцветут там цветы,

и забытый напев зазвучит,

словно встарь зазвучит...

Когда песня окончилась, долгое время у костра царило молчание.

- Это замечательно, - наконец сказала Ариэль. - Говорю это и как Эовин, и как помощник режиссера. Ну как, Фарамир, хочешь эту песню в фильм? Если хочешь, то я тебя поддержу.

- Очень хочу! - воскликнул Димка. Розамунд прикусила губу.

- Тогда, Джим, дай Димке списать слова, - весело ввернула Хелл.

- И Нелдору тоже, - добавил Кортинелли. - На всякий случай.

- Заткнись, - вдруг раздался из темноты абсолютно спокойный голос, и Ариэль увидела, как Эленсэнт поднимается с места. Не торопясь она перешагнула через костер, подошла к Лео и влепила ему пощечину.

- Эту песню написала я, - сказала она так же спокойно.

Это не было правдой - автором пени была Таллэ, и это знала вся "партия серых". Но лишь девчонки поняли скрытый смысл происшедшего Эленсэнт сложила свое оружие к ногам Королевы. Однако последствия этого эпизода сказались только через три месяца...

Оскорбленный Лео ушел. А у костра всю ночь не смолкали песни и разговоры, и одиннадцать друзей разошлись только тогда, когда начали гаснуть звезды в небе и между голыми ветвями мэлл засветился серебристо-розовым сиянием холодный декабрьский рассвет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЛИСТЬЯ ЛОРИЭНА ПАДАЮТ СО ЗВОНОМ...

Отойди же, не тронь копья,

Парень в куртке из черной кожи

Ты такой же турист, как я,

Ты чужой в Цитадели тоже.

Обернулся... В глаза глядит.

Так на чей-то портрет похожий.

Древний герб на его груди...

Быть не может!

Да быть не может!

1