Киносценарии и повести

- Хараше, - согласился насельник, сделал таинственное лицо и поманил Жюли пальчиком; та поневоле склонила ухо. - Танки, - прошептал, - украл Ашот Мелконян!

Над Красной площадью сеялся мелкий колючий снежок, особенно контрастно высвечиваясь в лучах прожекторов, направленных на! как это? на седые стены древнего Кремля. Двое солдат, сопровождаемые разводящим, печатали шаг по направлению к мавзолею. Начали бить куранты и произошла четкая, словно куклы двигались в механических часах, смена караула.

Кузьма Егорович с непокрытой головою стоял за огородочкою в двух-трех метрах от колумбария и сосредоточенно глядел на пустое место между двумя замурованными урнами.

Взвизгнув тормозами по брусчатке, остановилась равилева "Волга" Кузьма Егорович не услышал, не обернулся. Равиль подошел, мужественно и сдержанно извлек из-под мышки пистолет, протянул. Кузьма Егорович взял машинально. Из внутреннего кармана Равиль извлек партийный билет и протянул тоже.

- Сбежала? - спросил Кузьма Егорович откуда-то оттуда. Издалека. Извысока. Из Вечности.

Равиль подтверждающе и вместе - скорбно, склонил повинную голову.

Кузьма Егорович слишком был погружен в Высокие Мысли, чтобы вынырнуть из них вдруг.

- Но ложиться! - сказал раздумчиво и бросил прощальный взгляд на праздный кусочек стены, - ложиться надо сегодня.

- Слушаюсь, - отозвался Равиль.

- Да не тебе! Мне! - и добавил: - Большая тревога!

И тут же, минуту-другую всего спустя, задвгались мощные телеобъективы, закрутились кольца резкости на плывущем над полузатененной чашею Земли спутнике, а в огромном, до отказа забитом электроникою зале, заметались зеленые лучи по экранам радаров, прерывисто загудел тревожный зуммер, замигали красные лампы и большой трафарет с надписью по-английски: БОЕВАЯ ГОТОВНОСТЬ ? 1, заставив офицеров вооруженных сил США напрячь на пультах руки.

Металлический голос вещал из-под потолка:

- Боевая готовность номер один. Боевая готовность номер один. Войска МВД, КГБ и части Советской Армии заняли и прочесывают Москву. В воздух подняты все летательные аппараты Московского военного округа. Боевая готовность номер один!

- Профессией надо было заниматься, а не политикой! - кричал в телефон раздраженный Секретарь французского ЦК. - Вот теперь и возвращайтесь!

- Чтоб надо мною смеялся весь Париж? - возмущалась Жюли на своем конце провода, а насельник Востока опрокидывал в себя очередные полстакана. - Жюли Лекупэ не сумела удовлетворить старую русскую обезьяну! Ха-ха!

Секретарь отставил на отлет трубку, которая выкрикивала еще менее лестные определения Кузьмы Егоровича, и укоризненно посмотрел на своего секретаря. Тот взял орущую трубку, словно змею, и пропел вкрадчиво:

- Но подумайте, дорогая! Что? Не расслышал. Куда идти?

- В жопу! - артикулировала Жюли. - В жо-о-пу!

Восточный гость сидел у стола еле живой (одна бутылка коньяка опустела совершенно, другая - наполовину) и, вырывая из записной книжки листок за листком, разжевывал их и проглатывал!

Последнюю сцену представил нам экран монитора, один из доброй полусотни, находящийся в специальном подвале "Интуриста"; вместе с нами наблюдал картину и сидящий у самого экрана Кузьма Егорович; за ним, стыдливо полуотвернувшись, чтобы как бы не видеть экрана, но самого Кузьму Егоровича как бы видеть, стоял Равиль, а за Равилем, стыдливо отвернувшись совсем, - несколько человек интуристовского начальства.

За Кузьмою же Егоровичем и за тем, как он наблюдает за Жюли, наблюдал Седовласый по своему телевизору и мурлыкал:

- Л-любовь нечаянно нагрянет!

Жюли в сердцах бросила трубку, взглянула на хозяина номера.

- Уже едут? - спросил тот, вставая Жюли навстречу - руки вперед, под наручники, и свалился.

Жюли подошла, попыталась поднять.

- Я тыбэ русским языиком гаварю, - провещал насельник Востока. - Луче жит стоя, чэм умэрет на калэнях!

Кузьма Егорович поигрывал скулами и наливался кровью, глядя, как волочит Жюли восточного гостя к кровати; когда, устроив беднягу, Жюли принялась стаскивать с него ботинки, Кузьма Егорович не вытерпел: встал, нервно слазил в карман, откуда извлек, не разобрав что это, равилев пистолет, потом кивнул головою, как полководец перед атакою, и направился к выходу.

- Кузьма Егорович! - ринулся за ним Равиль. - Осторожно! Заряжено!

Едва Жюли дотронулась до замочной ручки, чтобы запереть, как дверь распахнулась и явила разгневанного Кузьму Егоровича. Вдохнув и не находя сил выдохнуть, он стоял, набирая на лице колер от розового до темно-багрового. Свита маячила позади, не смея поднять глаз.

Насельник Востока задрал руки. Жюли презрительно приподняла плечо и двинулась уйти. Кузьма Егорович удержал ее, развернул к себе, удивился собственной вооруженности, передал пистолет пришедшему от этого в сдержанный восторг Равилю и неумело, по-детски как-то замахнувшись, ударил Жюли ладошкою по щеке!

"ЗИЛ" Кузьмы Егоровича ехал по ночной Москве.