Кинжал Гая Гисборна (СИ)

— Конечно, мне нужно уехать, — вздохнул Йован. — Мама, наверное, с ума сходит. Но я обязательно вернусь следующим летом. Может быть, даже зимой. Привезу вам кучу подарков.

Энни улыбнулась — впервые после смерти родных.

— Приезжай зимой. А подарков не надо.

— Ещё как надо! — с жаром возразил Оуэн. — Я хочу этого, крота с щупальцами на носу. Но если крота не найдёшь, то можно хомячка. Я назову его Йован-младший.

Вдова рассмеялась и потрепала мальчика по волосам, взъерошив их до состояния ирокеза.

— Хоть снежного человека, только не называй в мою честь! — взмолился Йован.

Старушка тихонько присела рядом, некоторое время молча наблюдая за тем, как Энни кормит птенца, а потом вдруг спросила:

— А ты не хочешь остаться жить здесь?

— В смысле насовсем?

В этот момент снаружи раздались шаги, неторопливые и отчётливые, в которых так и слышалась некая важность. В дом вошёл Гай, держа на плече погнутое ружьё. При нормальном освещении было заметно, как сильно он испачкан кровью, причём на руках виднелись и свежие, не успевшие засохнуть брызги. Вдова испуганно ахнула, но не побрезговала тут же обнять его.

— Я так переживала за вас обоих, — запричитала она. — Когда мне сказали про смерть Аманды… А ещё этот Сайлас, прибежал в слезах и кричал, что пробрался в дом, натворил что-то ужасное и скоро его убьют. Ничего толком не смог объяснить, только рыдал и умолял защитить его семью…

Гисборн усмехнулся, похлопывая её по спине.

— Сайлас действительно вломился сюда, как последний идиот, да ещё напал на Йована с ножом.

На лице старушки появился такой ужас, будто перед ней не сидело доказательство того, что передряга закончилась благополучно.

— У него так тряслись руки, что он слегка поцарапал ему шею. А увидев кровь, запаниковал и сбежал, хотя порез был не глубже, чем от неудачного бритья, — с насмешливой ухмылкой закончил Гай.

«Неплохо выкрутился», — подумал Йован, облегченно вздохнув. Полуправда была куда безопаснее лжи.

Пока Гисборн в общих словах пересказывал произошедшее, вдова бурно выражала весь спектр эмоций жестами и тихими возгласами. Раньше Йован видел в таком поведении трогательную искренность, а теперь каждое движение и слово старушки внушали неприязнь. Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание наконец-то направлено не на него, он незаметно прошмыгнул к лестнице. На второй этаж, похоже, пока ещё никто не поднимался, хотя привести его в порядок было важнее, чем старательно отмывать первый. Хотя Йован не сомневался, что вдова не мучилась с тряпками и швабрами, а просто применила какое-то заклинание. Двери спален были распахнуты, в разбитые окна задувал ветер, от чего в доме стало довольно прохладно. Йован мельком заглянул в открытые комнаты и отправился к себе.

На его кровати блестели мелкие осколки. Решив не утруждать себя уборкой, он просто скинул покрывало на пол, лёг и уставился в потолок.

«Всё это — охренеть, какая огромная задница», — подытожил он.

На мгновение ему почудился стук коготков. Йован тяжело вздохнул и мысленно попросил прощения у миссис Мыши. В этот момент очень не хватало внимательного взгляда маленьких чёрных глаз, в котором иной раз проступало почти человеческое понимание. Бедной крысе предстояло восстановление длиной не менее недели. Оставалось только надеяться, что он не нанёс её психике непоправимый вред.

Оглядевшись вокруг, Йован, за неимением лучших вариантов, выбрал в качестве собеседника паука, ютившегося в уголке над шкафом.

«Итак, мистер Восьмиглаз, что мне теперь делать?»

Паук философски молчал, давая шанс неразумному человечишке самому решить свои проблемы.

Думать о вдове было горько. О Гае — отчасти страшно.

«Он ведь так и останется здесь навсегда, если я не смогу убедить его уехать…»

Йован поежился, представив себе дальнейшую жизнь Гисборна, помнящего обо всём и скрывающего это. Веками жить здесь, бок о бок со вдовой, зная, что проклятие пало, но не имея возможности уйти — если бы Йован верил в ад, то такое существование было бы где-то между седьмым и восьмым кругами.

«Вот уж нет! — со злостью подумал он. — Может я и трус, но чего я никогда не делал, так это не бросал друзей».

Мистер Восьмиглаз выражал молчаливое одобрение. Конечно, до крысы с её умной мордочкой пауку было далеко, но всё же он неплохо справлялся с ролью воображаемого советчика.

Однако проблема оставалась нерешённой. Как двум почти ничего не смыслящим в магии людям можно наверняка обезопаситься от колдуньи?

Йован считал, что им стоит рискнуть и просто уехать. Паук предлагал расчленить вдову и закопать части как можно глубже. Он был слишком жесток для такого крохи.

Неизвестно, в каком варианте доля риска была больше, и всё же прямое нападение казалось слишком уж радикальным.