Кинжал из плоти

Питер отвернулся к картине и начал работать. По мне он мог бы этого и не делать, но художник вдохновенно тыкал кистью то здесь, то там. Я молча ждал. У меня больше не было вопросов к нему, но, думаю, один или два вопроса я мог бы задать Эйле.

-- Где, черт возьми, желто-кремовая?-- вдруг заорал Питер.. Я вздрогнул.

-- Что?

-- Желто-кремовая. Ну что же тут творится?

Он переворошил длинную коробку, заполненную сморщенными тюбиками.

-- Эйла, где, черт возьми, желто-кремовая?

Она пожала плечами и приподнялась на локте. Ее длинные волосы волнами стекали на белое плечо.

-- Черт,-- воскликнул Питер и выскочил из комнаты.

В передней раздался звук хлопнувшей двери. Эйла взглянула на меня. Я спросил через несколько секунд:

-- Куда он ушел?

-- Наверное, в гараж. У него там краски и всякий хлам.

-- А-а. Только в гараж.

Она улыбнулась. Это было не просто обольстительная улыбка. Ей благоволил сам дьявол. И улыбка казалась обольстительно прекрасной.

-- Мистер Логан,-- произнесла она.

-- Да?

-- Идите сюда.

Ее голос напоминал трепещущее контральто. Он был глубоким и мягким, как темнота -- как чернота. Он походил на черноту ее волос, бровей и огромных печальных глаз. Я подошел к дивану.

-- Присаживайтесь,-- предложила она.

Я сел рядом с ней, и она прошептала:

-- Смотрите на меня.

Эти слова удивили меня? Я ожидал, она скажет что-нибудь иное.

-- Что вы сказали?

Дыхание бессознательно замедлилось.

-- Смотрите на меня, мистер Логан. Просто смотрите на меня. Вы понимаете?

Она говорила очень медленно, почти лениво.

-- Нет, ничего не понимаю...

Какой странный разговор.

Она откинулась на локти, затем легла на спину, сложила руки по бокам и вытянула ноги.

-- Мне нравится, когда на меня смотрят, мистер Логан. Мне нравится, когда мужчина смотрит на меня.

Она облизала губы и улыбнулась.

-- Вот почему я так себя веду. Я наслаждаюсь. Это наполняет меня радостью.

Секунду она молчала.

-- Питер смотрит сквозь меня. А вы нет. Я знаю, вас возбуждает мое тело. Правда? Возбуждает? Вы возбуждены?

-- Да. Конечно, Эйла.

-- А вас зовут Марк?

-- Да.

-- Смотрите на меня, Марк. Сядьте ближе... еще ближе, Марк.

Я придвинулся к ней, рассматривая ее странное и прекрасное лицо, изящную бесстыдную белизну ее тела. Я провел ладонью по ее талии и погладил взбухший холмик груди. Она медленно поворачивала голову из стороны в сторону, не отрывая глаз от меня.

-- Нет, не прикасайтесь ко мне. Не сейчас, Марк.

Она взяла мою ладонь, отвела ее в сторону и снова разбросала руки по бокам. Ее кожа сияла в свете лампы. Пока я смотрел на нее, она подняла одну ногу, согнула ее в колене, медленно скользнула голой ступней по материи дивана и опустила ее вниз. Затем подняла и опустила другую. Я взглянул в ее лицо. Она закрыла глаза и по-прежнему улыбалась.

Я коснулся ее бедра, почти непроизвольно погладил кожу, и она открыла веки. Эйла смотрела на меня и медленно облизывала губы.

-- Правильно,-- прошептала она.-- Сейчас правильно, Марк.

Я склонился над ней. И вдруг в передней хлопнула дверь.

Лицо Эйлы не изменилось, но я скатился с дивана и вскочил на ноги.

-- Я... лучше уйду.

-- Не думай о нем.

-- Что?

-- Не думай о Питере. Для него я только модель. Останься.

Я покачал головой. Питер вошел в комнату. Он сжал в руке серебристый тюбик и погрозил им в нашу сторону.

-- Желто-кремовая,-- весело закричал он.

Мне захотелось врезать ему в челюсть.

Питер начал размазывать на холсте пятна желтого цвета. Эйла вернулась в прежнюю позу. Через минуту или две она повернула голову и взглянула на меня. Ее ярко-красные губы томно сложились в улыбку. Потом она снова отвернулась. Длинные алые ногти мягко царапали ткань. Пальцы двигались, и я слышал шуршащий звук, который они создавали.

Питер пятнал картину. Я повернулся и ушел.

x x x

В баре на бульваре, даже не почувствовав вкуса, я проглотил гамбургер и кружку черного кофе. Несколько минут ум терзали мысли об Энн Вэзер, потом об Эйле Вайчек. На душе стало невыносимо. И тогда я отправился домой -- в меблированные комнаты Гордона.

Разбудив клерка за дежурным столом, я получил ключ и поднялся на лифте на пятый этаж. Войдя в комнату, я запер за собой дверь и нащупал небольшую настольную лампу. Выключатель щелкнул, но ничего не произошло. Комната оставалась темной, и я предположил, что перегорела лампочка. Пожав плечами, я похлопал по стене и нашел настенный выключатель. Палец нажал на него, и вновь ничего не случилось -- только слабый щелчок в темноте. Я беспомощно осмотрелся, затем меня озарила догадка. Я автоматически втянул голову в плечи, вспомнив свет на лестнице внизу и в коридоре за дверью. Я пригнулся и потянулся за револьвером, но позади меня в воздухе что-то просвистело, и моя голова взорвалась.

Я плыл...плыл...а моя голова пульсировала и трещала, словно ее сжимали в тисках. Перед глазами воронкой клубилась паутина. Череп казался необъятным, но он был сжат, ныл от боли и рассыпался на куски. Я услышал рядом с собой какой-то шум и попытался открыть глаза.