Кинжал в постели

– Это ты к чему?! – перепугался Сергей, остановившись у машины, за что тут же получил удар в спину, на голову ему легла растопыренная пятерня и сильно надавила, заставляя согнуться.

– Это я к тому, что, если со мной что-то случится, ты ни при чем, – крикнула она с надрывом.

– А что с тобой?..

Он попытался выглянуть из машины, но ему не дали. Тот, что с кобурой, сел рядом и тут же нацепил на него наручники. Участковый сел впереди справа, второй наблюдатель сел за руль.

Уехали они тут же. На Алику даже никто не обернулся. И слова ее ни для кого ничего не значили. Только он вдруг перепугался. Почему она так сказала?! Ей что, угрожали?! Кто?!

Ни черта он не понял, находясь рядом с ней. Ни черта ни в чем не разобрался! Все, на что хватило ума, это переспать с Мари и заподозрить Алику черт знает в чем. Может, стоило воспользоваться ее предложением и свалить куда-нибудь с фальшивым паспортом? Отсидеться, пока менты не разберутся. А потом…

Судя по довольной роже, представшей перед ним через полчаса в отделе полиции, никто ни в чем разбираться вообще не собирался. Все уже было решено!

– Потому что ты убийца, Боголюбов! Или как там тебя окрестили в зоне? Удав? Классное погоняло, скажу тебе. Удав… Удавка… Ты, оказывается, спецом стал по удушению… Класс!

Воскобойников светился от удовольствия. Успех вдохновлял его на красноречие. Даже его внешность от удачно проведенного захвата – как он доложил наверх – претерпела изменения. Олег Иванович светился! Глаза горели, румянец на одутловатых щеках, волосы взъерошены, и это, как ни странно, его не портило, а как раз наоборот. И джемпер, явно новый, немного ему шел.

Боголюбов его ненавидел. Не за то, что тот его посадил несколько лет назад, нет. Ненавидел за карьерную корысть, за равнодушие к людям. Ненавидел за то, что просто подозревал в нем нехорошего человека.

И теперь, сидя перед ним со скованными наручниками руками, он молчал и очень старался выглядеть равнодушным и спокойным.

– Итак, перейдем к делу, гражданин Боголюбов, – как-то быстро растеряв веселость, грозно провозгласил Воскобойников. – Где вы были позавчера вечером?

– Вас какое время интересует, начальник? – Он с зоновской залихватостью произнес это «начальник», откинулся на спинку стула, широко расставил ноги. – У меня было много дел позавчерашним вечером. Так что…

Воскобойников позеленел от злости.

Честно? Он не ожидал такого спокойствия со стороны только что освободившегося по УДО. Он ждал судорожного дыхания, маетного взгляда, трясущихся рук. А этот сел перед ним, развалившись. И только что не улыбается. Сволота!!! Убил человека, может, даже ни за что, и теперь улыбается!!! Ну ничего, он его быстро обратно спровадит. И заставит тот срок досидеть, и нового добавит. Посмотрит тогда, как он улыбаться станет. Только вот…

Только вот рожа почему у него не расцарапана? И руки, насколько он видит, тоже не носят следов женских ногтей.

– Где ты был в восьмом часу вечера? – взяв себя в руки и обуздав злость, спросил Воскобойников и уставился мужику в переносицу. Везде читал, что это сильно помогает сбить с толку.

– Позавчера? – поднял вопросительно брови Боголюбов.

– Позавчера, – кивнул, скрипнув зубами, Олег Иванович.

Сволота решила взять его измором? Хрен выйдет! Он запасется терпением или станет думать о Валюшке. О ее теплом, шикарном теле, об удобствах, которые она привнесла в его жизнь. Это успокаивает. К тому же ужин на сегодня обещан ею потрясающий. Утка, запеченная с клюквой и сухариками. Он никогда не пробовал, но почему-то думал, что это восхитительно.

– Позавчера вечером я находился в доме Алики Верещагиной. Потом мне позвонила Жанна Стрельникова…

– Кто это? – принялся он терзать черными глазищами боголюбовскую переносицу.

– Это жена моего друга и компаньон в одном лице.

– Чей компаньон? Друга?

– Почему друга? Мой компаньон! У меня, конечно, не половина доли, но кое-что в их бизнесе имеется.

Он должен был об этом упомянуть, хотя и понимал, что ему это не зачтется, а как раз наоборот. Мотив налицо! Явился после освобождения требовать свои деньги. Жанна отказала и…

И он ее убил за это. Глупость, конечно, но ментам попробуй докажи. У них своя жизненная философия. Свой процессуальный порядок.

Сказать он был обязан, они все равно узнают. А узнав, прицепятся, почему не сказал.

– Ага! У вас, стало быть, общий бизнес?! – удивился Воскобойников.

И тут же вспомнил обильно потеющего мужа погибшей. Пот лил с того просто ручьем. Он без конца менял носовые платки, трясся, как судорожный, и плохо соображал, что говорить. С ним разговора у Олега не получилось. Он решил отложить на несколько дней. Но за одно был новоиспеченному вдовцу благодарен: тот назвал ему подозреваемого. Четко, без запинки.

– У вас, стало быть, общий бизнес, – произнес он вторично и неожиданно задумался.

А ведь у этой семейки куда больше было причин избавиться от Боголюбова, нежели у него. Он им мешал, он мог потребовать не выплачиваемые столько лет дивиденды. Может, муженек-то соврал, заявив, что видел, как его жена разговаривала у окна с Боголюбовым?