Кинжал в постели

– Это плохо, Мари, – выдохнул он в трубку. – Что-то не так.

– Что ты имеешь в виду?

– С ней что-то случилось, – облек он наконец в слова свое беспокойство.

– Она могла уехать, – предположила Мари.

– Нет. Ей некуда ехать. Она одержима идеей найти убийцу Алексея. – И он повторил с еще большей убежденностью: – Ей некуда и незачем ехать.

– Она могла отключить телефон, – резонно заметила Мари и добавила со вздохом: – Чтобы ее никто не беспокоил больше. Например, я.

– Могла отключить телефон, – ухватился за эту спасительную мысль Боголюбов. – В этом тогда надо убедиться.

– То есть? Что ты хочешь сказать? – И она затянула с обидой: – Ты хочешь сказать, что не поедешь ко мне? Что сначала поедешь к этой овце?!

– Мари! – прикрикнул на нее Боголюбов. – Прекрати обзываться.

– Прости, – буркнула Мари. – Но ты же ко мне собирался.

– И до тебя доеду. Все, давай, пока. И это, Мари…

Тут он подумал, не будет ли наглостью попросить ее приготовить что-нибудь съедобное? Не вязкую некрасивую кашу, пристывающую к ложке и нёбу. Не бутерброды с твердым обезжиренным сыром и листочком салата. А нормальный кусок мяса, лучше два! Или гору картошки с тушенкой. С хрустящими солеными огурчиками. М-мм, вкуснотища! Память тут же услужливо подсунула ему эпизод их последнего расставания, когда он назвался убийцей и признался, что явился к ней изначально по спецзаданию Алики Верещагиной. Скромность возобладала, и Боголюбов промолчал. Но Мари вдруг сама предложила похлопотать с ужином.

– Ты ведь недолго там, правда?

– Надеюсь. А что, прямо сама станешь готовить? – усомнился Сергей.

– Да ладно тебе! – фыркнула она и рассмеялась, от печали и слез в ее голосе и следа не осталось, воистину человечек беззаботный. – Ты не можешь есть то, что я готовлю. И я тебя понимаю! Лесика тоже воротило, между прочим. В ресторане закажу. В течение часа доставят. Жду, милый! Приедешь и все, все, все мне расскажешь! Ага?

– Что все? – не понял он и вскинул руку, останавливая такси, каким еще транспортом добираться до поселка, где жила Алика, он не знал.

– Ну… Про твое прошлое! Это, блин, так интересно!

– Что интересно?! – Боголюбов стиснул зубы, чтобы не заругаться на безмозглую барышню. – Как я человека убил?!

– Ну-у-у, вообще все! Это так…

– Как? – Боголюбов чуть не выругался, усаживаясь в машину.

– Это так прикольно, бли-ин!

И Мари отключилась. Что сказать?! Что добавить?! Дура, она дура и есть! Алика права тысячу раз, не понимая выбора своего мужа и негодуя на предмет недостойного поведения Боголюбова.

– Это же мясо, Боголюбов! – кричала она, когда еще рассказывала о подробностях романа погибшего Алексея. – Там нет личности! Там просто мясо…

Боголюбов так категоричен не был в оценке Мари, хоть и признавал, что ума поднабраться ей не мешало бы.

Таксист летел, как ненормальный. Видимость была паршивая, дождь заливал стекла, дворники бешено метались, но свет встречных автомобилей сводил их усилия на нет. Пару раз таксисту едва удалось уйти от лобового столкновения. Но Боголюбов почти не обращал внимания. Внутри жгло от противного чувства, что с Аликой могло что-то случиться. Лучше бы она уехала куда-нибудь. Взялась бы за ум, оставила бессмысленную затею поиска убийцы и уехала. К морю, в тепло, к приключениям. А если не уехала, то просто пусть бы она отключила телефон, а? Пусть с ней все будет хорошо! Пускай она будет жива и здорова! И… ждет его теперь в своем доме в теплой кухне с горячим ужином на столе.

Она не звонила Воскобойникову, не узнавала о его судьбе и не приехала встречать. Она просто хотела его наказать таким вот образом.

Но наказала она его иначе…

Глава 12

Олег Воскобойников дремал. Мысли текли плавно, медленно, были очень приятными и милыми. Приятными и нежными были воспоминания сегодняшнего вечера.

Он вернулся домой сегодня поздно. С удовольствием посмотрел с улицы на свои светящиеся окна. Заметил в одном из них женский силуэт и тут же заспешил к подъезду. Валечка вспыхнула, когда он с силой прижал ее к себе и стиснул сильной рукой ее ниже поясницы. Но не оттолкнула его руки, прижалась еще сильнее.

– Наскучалась я, Олег, по настоящему мужику. Просто сил нет, как наскучалась, – призналась она ему как-то.

И ему очень приятно было сознавать, что он с ее легкой руки попал в разряд настоящих мужиков. И старался соответствовать.

Ужинали они молча. Они почти всегда, когда ели, молчали. Не вошло еще в привычку делиться новостями, скопившимися за день. Это с мамой было удобно. С Валечкой он пока так не мог. И дело было вовсе не в отсутствии доверия. Дело было в том, что он опасался проявить слабость, боялся ей жаловаться. Это мама всегда понимала, всегда сочувствовала. Олежек всегда в ее глазах был прав. А многие другие были гадами и бессовестными негодяями.

Вдруг Валечка не примет его сторону? Вдруг косо посмотрит и, что еще того хуже, подумает о нем как о гаде и бессовестном негодяе?

И он пока остерегался быть с ней настолько откровенным.