Киоко. Наследие дракона

Наверняка сумеет. В этом у Киоко не было сомнений. Но заботиться из чувства долга и по собственному желанию – всё же разные вещи. Первое люди делают для себя, чтобы выглядеть достойными в своих и чужих глазах. Второе – для тех, кого опекают, невзирая на то, как их забота выглядит со стороны. Так отец заботился о матери. Наперекор всем устоявшимся традициям он был искренним, открытым и верным мужем. Три качества, презираемых в столице Шинджу – Иноси, – он вобрал в себя и показал Киоко, что любовь состоит не только из придворных игр, а может быть гораздо глубже. Но, по всей видимости, император был единственным на всю столицу. Ждать того же значило обречь себя на вечное одиночество, так что Киоко отбросила эти мысли и задала вопрос, ради которого затеяла эту случайную встречу.

– Мне не доложили о решении по поводу завтрашней свадьбы. Она состоится без Кусанаги?

– Это мы и обсуждали на совете в числе прочих… кхм, событий. Свадьбы не будет. Мэзэхиро-доно настаивал, но нельзя связывать судьбы без меча, на нём произносятся клятвы перед Ватацуми. Я не представляю, как можно заключить брак без этой церемонии.

– Но это ведь не единственная церемония. Как же священные сосны? – Киоко не хотелось отступать. С одной стороны, свадьба с Иоши казалась не особенно счастливым событием, но не выйти замуж вовсе…

– Оба ритуала неразрывно связаны. Нельзя сделать дело наполовину и думать, что всё в порядке. Но ты не волнуйся. – Они вошли в обеденный зал, где воздух уже пропитался ароматом жареных грибов и водорослей. – Кусанаги быстро найдут. Не так легко спрятать большой вычурный цуруги, да ещё такой тяжёлый. Самураи уже обыскивают горожан. И когда меч вернётся к нам, всё пойдет своим чередом.

* * *

– Ты не выглядишь счастливой, – Норико вышла из-за пышной азалии и принюхалась к цветку. – Кстати, её лучше полить. Кая явно не очень ревностно ухаживает за твоими растениями. Может, лучше попросить садовника? Он кажется мне милым старичком. И вы вроде ладите.

– Да, неплохая идея, – рассеянно кивнула Киоко, усаживаясь на кровать. – Ну и с чего мне быть счастливой? Я теперь понятия не имею, что делать.

– Да брось ты, учи дальше свою историю. Зато никто не будет мешать. И переселяться нам не надо. Вдруг тебе во дворце сёгуна не выделят собственной спальни, чтобы ты спала только с мужем? Или!.. – Норико замерла, а затем возбуждённо прыгнула на кровать, поставила передние лапы на колени Киоко и вперилась расширенными зрачками в её глаза. – Вдруг этот Иоши вообще против кошек? Я вот не думала об этом, а сейчас подумала. Ты бы обсудила с ним, что я прилагаюсь к принцессе!

– Обсудила бы, если бы вышла замуж.

Киоко успокаивающе погладила Норико по холке, отчего та послушно улеглась и продолжила бормотать вперемешку с урчанием:

– Да ты его даже не любишь. Вы вообще за все шестнадцать лет толком друг с другом не говор-р-рили. Вдр-р-руг он на ужин ест суп из детских голов?

Киоко устало усмехнулась.

– Ещё один ёкай в моей семье? Нет уж, благодарю, хватит мне зловещей кошки.

Тайны посланник хранит

Мэзэхиро вскочил в седло и поскакал прочь из столицы, подгоняемый криками своего войска. У него есть сутки до дня рождения принцессы, чтобы отыскать того, кто посмел бросить тень на его честь. Он обязан найти преступника, посягнувшего на святое, незамеченным забравшегося в павильон Благословенных Волн, где хранятся реликвии. В место, за которое Мэзэхиро отвечает своей жизнью.

Он пока не говорил об этом самураям, но сам подозревал – люди на такое не способны. Значит, это были ёкаи. Отродья добрались до святыни. После войны с ними заключили мир, им позволили остаться, позволили жить среди людей, дали пищу и кров. А эти… твари!.. Эти твари посмели вломиться во дворец – единственное место, что оставалось для них запретным.

Но Мэзэхиро лгал самому себе, когда так решительно исключил людей и сосредоточил всю свою ненависть на ёкаях. Был ещё один вариант, верить в который ему совсем не хотелось.

Это мог быть человек.

По всему острову расселились кланы шиноби – почти в каждой деревне жили наёмные убийцы. Самураи редко с ними встречались, но, когда встречались, гибли чаще врагов. Потому что у шиноби нет чести. Эти люди хуже чудовищ. Они прячутся под гримом, париками и платьями, крадутся в ночи, берут чужие имена, а затем, подобравшись так близко, как только возможно, вонзают нож в сердце самурая, лишая его возможности погибнуть с честью в открытом бою, защищая господина.