Кёсем-султан. Дорога к власти

– Хорошо, – покладисто и вроде бы совершенно равнодушно согласилась младшая Хадидже, а старшая лишь ухмыльнулась наивности тезки. Вот же глупая! Думает, если старшая смотрит в сад, то не видит, как радостно заблестели у младшей глазенки? Думает, если говорить равнодушным голосом, старшая поверит, что младшей вовсе не нравится изображать из себя Кёсем, покуда та по каким-то государственным делам надолго отлучилась из дворца?

Даже известно, что это за государственные дела. Связаны они с шахзаде Яхьей, мертвым, самозваным, беглым и мятежным – вот так, всё вместе. Будто бы лелеющим какие-то злодейские замыслы. Или даже преуспевшим в них.

Конечно, не с желанием навестить свою подругу Башар и близнецов Крылатых (особенно одного из них…) связана отлучка султанши. О нет! Кто может такое подумать?! Старшей-то эта игра давно уже надоела. Вот как только игрой быть перестала, так сразу и надоела. Одно дело – изображать султаншу перед подругами ради шалости, в далеком… ну ладно, не таком уж далеком детстве, и совсем другое – прикрывать ее отсутствие в Дар-ас-Саадет. Но Кёсем с самого начала предупреждала, что за исполнение просьбы о спасении сына Аллах может потребовать от Хадидже намного больше, чем та готова отдать. Так что сделка честная, и потому через день приходится надевать высокие банные сандалии, обтянутые бархатом, чтобы не стучали, и прятать их под длинными полами халата валиде – к своему огорчению, старшая Хадидже так и не выросла, так и осталась маленькой птичкой. Издалека и когда лже-Кёсем одна, это не так заметно, но все ведь знают, что султанша не любит гулять по саду одна, а рядом с Хадидже-младшей рост не спрячешь, слишком очевидна разница.

А гулять надо.

Каждый день, и лучше подолгу. Чтобы все желающие видели, чтобы своими глазами могли убедиться: султанша вовсе не покинула Истанбул, вот же она, гуляет по тенистым аллейкам в сопровождении то одной Хадидже, то второй. А что никого не принимает и сама не наносит визиты, как ранее бывало, ну так мало ли, настроение скверное и никого видеть не хочется. Лучше не попадаться под горячую руку, все ведь знают, как суров и переменчив сделался ее нрав, а уж про злую Хадидже все и вообще молчать предпочитают, чтобы неприятностей на себя не навлечь неосторожным словом. Вон Акиле уж на что благоразумницей была, а все равно не убереглась, сказала, очевидно, что-то не то под горячую руку, когда Хадидже и Кёсем мимо проходили. Кёсем, может быть, и ничего, вошла бы в положение, знает, что такое потеря любимого, а Хадидже не столь великодушна. Заставила выпить отраву, не посмотрела, что бедняжка в тягости. Долго болела Акиле, еле жива осталась, а детки, мальчик и девочка, так вообще мертвенькими родились… или вскоре после рождения померли…

Нет, лучше уж держаться подальше, когда гуляет по саду Кёсем в сопровождении этой Хадидже, – целее будешь!

– Давай помогу накраситься, – со вздохом сказала старшая Хадидже, отрываясь от окна. Наводить красоту (особенно наводить правильно) младшая до сих пор толком так и не научилась.

Глава 18. Зейбек

В театре теней о Карагёзе и Хадживате – тип благородного персонажа, защитника, восстанавливающего справедливость. Вооружен он при этом лучше всех других персонажей, будь то воины, пираты или разбойники

Клан Крылатых, принимавший Кёсем в своих стенах, был ей уже знаком, а вот усадьбу их она разглядывала с нескрываемым интересом.

Никогда еще трехэтажный каменный дом не казался ей так похожим на неприступную крепость.

Впрочем, много ли она видала обычных домов? Султанша заперта в гареме, ей ни к чему, подобно обычной женщине, бегать по жилищам подруг, дабы обсудить последние базарные сплетни. Возжелай она – и всех подруг доставят к ней, предоставят покои в гареме и позаботятся об обеспечении этих подруг всем необходимым. Вот как с Башар дело было – во всяком случае, так оно было в глазах всего двора. Нет, совсем-совсем незачем султанше бродить по Истанбулу. Заодно и о безопасности этой самой султанши куда меньше забот, а помимо нее – о безопасности великого султана. Вот, к примеру, захватят негодяи заговорщики любимую наложницу султана или, убереги Аллах от беды, его почтенную матушку – и что вся Оттоманская Порта делать будет? Султан ведь может отказаться даже слышать о разумных мерах безопасности, подкрепляемых словами: «…а потом мы роскошную тюрбэ для вашей достопочтенной матушки возведем и похороним ее со всеми почестями»! И даже не головы заговорщиков, а головы истинных благодетелей Оттоманской Порты взлетят на стальные колья перед воротами дворца… Нет уж, нет уж, уважаемые, пусть лучше султанши сидят в гареме, как завещал Пророк, мир ему!