Кипение

Сейчас хотелось посмотреть ему в глаза, сжать руки в кулаки и наброситься на него, барабаня ими по широкой мужской груди. Кричать, что это все его вина, ведь он не предусмотрел столько вариантов развития событий. Не предвидел, что Мадам Элла изменит условия, пойдет против их сделки, а Алистеру не хватит на меня денег. Мог ведь рассмотреть такой вариант, обдумать и спланировать все более тщательно. А принц сжал бы меня в объятьях, поцеловал и сказал, что со всем разберется, и все будет хорошо. Но этого никогда не будет, ведь меня казнят, и когда Рейнхард вернется в столицу – увидит, что я его не дождалась. Да, не по своей воле, не потому что не хотела, а просто не смогла.

Наивная, глупая дурочка, размечталась о счастливой и долгой жизни с принцем, которую он описывал в последнем письме. С самого начала попадание сюда грозило только казнью, и вот, в результате все к ней и пришло. Ощущаю, как по щекам стекают горькие слезы, нос постепенно перестает дышать, забивается соплями. Тут нет платка или раковины, где я могла бы умыться и высморкаться. Утерев их рукавом, откидываюсь затылком на стену и вытягиваю ноги. Колени болят от долгого пребывания в таком положении, телу хочется размяться, но места в помещении крайне мало.

Перед глазами один за другим всплывают пережитые моменты. Лицо принца, суровое, уверенное и строгое, взгляд и редкие, волнительные прикосновения. Мне больше никогда не дотронуться до Рейнхарда, мы так полноценно и не обнимались, у нас не было первого поцелуя, и никогда не будет. И тут, совершенно неожиданно, перед глазами встал момент, когда губы Алистера коснулись моих. Перехватывающее дыхание, дрожь во всем теле и нежелание отрываться от парня. Разум затуманился и покинул меня именно в тот момент, что наводило на лишние, теперь уже никому не нужные, мысли. Последним человеком, поцеловавшем меня станет Алистер Измайловский, которого удалось спасти. По крайней мере, я очень на это надеялась, ведь иначе все теряет смысл. Моя жертва теряет смысл, и предстоящая казнь выглядит еще более ужасно.

Только я решила, что здесь и сейчас самое удачное место и время для осознания своей влюбленности, как дверь камеры распахнулась. В глаза ударил яркий свет, пришлось зажмуриться и прикрыть их. Мужские ладони резко подняли меня с пола и вытолкнули в коридор. Руки заломили за спину, и я ощутила, как на запястьях снова защелкнулись наручники. Четверо гвардейцев окружили со всех сторон и, подталкивая в спину, повели по коридору. Когда глаза снова привыкли к освещению, я внимательно осмотрелась по сторонам. До ужаса знакомые стены, точно такие же были, когда нас, претенденток в фаворитки, вели из комнат в спальни прислуги.

Извилистые повороты, множество закрытых дверей на близком друг к другу расстоянии. Должно быть, точно такие же комнатушки, как была выделена мне. Стараясь не подавать виду, что изучаю дорогу, всхлипываю носом, слезы по щекам больше не текут, не могу себе позволить рыдать на людях. Это действие всегда казалось слишком интимным, да и я не позволяла срываться на него, только в самых крайних случаях. Представив, как сейчас должна выглядеть, вздернула подбородок и выпрямила спину. Пусть хоть осанка будет такая, как учила Катрина, и на смерть я приду с высоко поднятой головой, а не сжатая, скукоженная и забитая.

Коридоры закончились, и мы вышли в комнату, от вида которой сердце остановилось, а дыхание перехватило. Внутри я уже была мертва, пусть казнь еще и не успела произойти. Моему взгляду предстало небольшое помещение, некогда белая стена напротив входа усеяна дырами, очень похожими на те, что видела на стене дома на площади. Отверстия от пуль – это именно они, никаких сомнений. Описать тот цвет, в который она сейчас окрашена, я не могла. Отведя взгляд, заметила металлический люк в полу, и стало только хуже. К горлу подступила тошнота, но я сдержалась.

Один из гвардейцев бесцеремонно взял меня за локоть, подвёл к стене, развернул к ней спиной и жестко надавил на плечи, заставив встать на колени. Подняв на него взгляд, встречаюсь с зелеными глазами молодого парня лет двадцати пяти. Очень короткие каштановые волосы, острый нос и вытянутое лицо. Пытаюсь запомнить каждую черту, вдруг именно он станет истиной причиной моей смерти, и совершит решающий выстрел. Хочу спросить, но прикусываю язык, лучше помолчать и просто пережить это. Достав что-то из кармана, он развернул ткань и чуть расправил, а я сразу поняла, что это мешок и его наденут мне на голову, как было с Джефферсоном.