Киппенберг

— Продолжайте, коллега.

— Как бы то ни было, — сказал Вильде, — уже настало время, чтобы мои планы использования машины были обязательны для всех, включая Харру…

— Вы, помнится, хотели говорить по существу!

— Ах, да, прошу прощения. Итак, сетевой план лабораторных опытов. Мы просчитали три частных сетевых плана по времени и денежным затратам для трех оценочных значений, а именно для наиболее вероятного, оптимистического и пессимистического значений…

Выкрик Лемана:

— …причем даже оптимистические значения, учитывая существующее положение, оценены с чрезмерным размахом.

— В общем и целом работа над сетевым планом имела много трудностей, — продолжал Вильде, — потому что нам приходилось учитывать затраты времени на работы, которые не имеют ни малейшего отношения к лабораторным опытам и должны были быть выполнены заранее, как, например, предварительная разработка по теме мировой рынок либо сравнение наивысших международных уровней и тому подобное. Или, скажем, частные разработки по технике сырья, готовой продукции либо по технике безопасности. С другой стороны, были сделаны разработки, которые при нормальном ходе вещей понадобятся лишь на следующем этапе, например, уже полностью уточнена вся аналитика. Но в общем и целом сетевой план лабораторных опытов можно считать завершенным вплоть до определения окончательных сроков, предположительного сокращения критических путей и вопросов кооперирования. Кое-что подготовлено и в направлении техники регулирования.

Босков, внимательно слушавший Вильде, снова всем корпусом развернулся в мою сторону и кивком подозвал меня. Я спустился с возвышения и наклонился к нему. Он спросил:

— А почему я ничего не знаю об этих сетевых планах?

На что я вполголоса:

— Спросите лучше у Вильде. Впрочем, меня удивляет, что вы ничего об этом не знаете. С каких это пор обязанность быть доверчивым распространяется и на вас как на партийного секретаря?

Я снова поднялся на возвышение; у Боскова был недовольный вид. Наверно, ему уже не удавалось вспомнить, кого из нас подвела память. Я предоставил слово фрау Дитрих.

— О том; чем вы занимаетесь у себя, в новом здании, — начала она, и ее лоб прорезала гневная складка, — возьмем для примера хотя бы технику сетевого планирования, могу сказать только одно: очень впечатляюще, уважаемый коллега Киппенберг! А самое впечатляющее, знаете что? Что мы, мышеубийцы, мы, углеродники, или как вы нас еще называете, все мы без исключения сброшены вами со счетов. Впрочем, свое мнение по этому поводу я уже высказала вам сегодня утром.

В конференц-зале воцарилось неловкое: молчание. Я спокойно:

— Теперь многое изменится.

И тут я увидел, как Кортнер улыбнулся. Уже сама эта улыбка должна была насторожить меня, но человек порой как бы утрачивает способность к восприятию. Я пренебрег всеми знамениями.

— По существу дела могу только сказать, — продолжала фрау Дитрих, — что остаюсь при своем мнении: без тесного сотрудничества с партнером вам этого не поднять.

— Проблема приобретает остроту лишь применительно к лабораторным опытам, — сказал я, а про себя подумал, что надо бы мне еще раз переговорить с Папстом, а то и вовсе съездить к нему. — У нашего предполагаемого партнера есть основания на первом этапе не рисковать вместе с нами.

— Что? — закричал Вильде, но я поднял руку и сказал:

— Минуточку, потом я опять дам вам слово.

— Возможно, ваш предполагаемый партнер уже имеет печальный опыт сотрудничества с научными институтами, — продолжала фрау Дитрих, — возможно, к нему отнеслись с той же необязательностью, я бы даже сказала, пренебрежительно, как относятся к случайным заказчикам из промышленности. К заказам промышленных предприятий мы, как правило, относимся с предубеждением.

Кортнер с места:

— А как же иначе? Мы научно-исследовательский институт, а не исследовательский отдел какого-нибудь управления народных предприятий!

— Я этот текст знаю, доктор Кортнер, — отозвалась фрау Дитрих, — срочные работы, поступившие со стороны, принимаются к исполнению лишь с оговорками и так далее и тому подобное. При наличии подобных оговорок любой завод предпочитает полагаться только на себя.

Босков обернулся к Кортнеру.

— Этому можно положить конец, — сказал он. — Можно и должно. Потому что такое альтернативное мышление — либо высокая наука, либо увязанное с практикой исследование, а третьего не дано — несправедливо и ошибочно, — он вздохнул, — одна беда: уж больно он живуч, этот предрассудок.

С мрачной решимостью на челе зарокотал Вильде:

— Потому что — прошу прощения — за этим нет экономического принуждения. Мы совершенно изменили бы свое отношение, если бы…