Кир Великий. Первый монарх

Итак, Кир начал долгий поход на родину. Покидая Бактрию, он основал в ней новую сатрапию, граничащую с Согдой. Править ею он определил умного лидийца и назначил умеренный размер дани. С собой он забрал авансом не более десяти талантов очищенного золота.

Для себя самого он взял золотую крылатую лошадь и создавшего ее художника. Бактрийцам он оставил свое обещание защищать их от любого врага, как он делал на всех завоеванных территориях.

При уходе армии жители долины не высказывали возражений, не выражали ни радости, ни горя. Бактрийцы, как и греки, казалось, воспринимали появление Кира как часть своей судьбы, которую нельзя было изменить. Когда Ахеменид спустился по ступенькам своего дома, чтобы сесть на коня, он вызвал мага и ждал, пока странник в белых одеждах не появился перед ним.

– Твое желание исполнилось, – сказал ему Кир, – и я ухожу из долины. Если во мне будет какая-либо нужда, приходи ко мне сам. Я всегда буду готов помочь Бактрии, самой гостеприимной из моих земель.

Маг склонил голову в знак благодарности.

– Я слышу приказ Великого царя, Царя всех земель, – отозвался он без всякого выражения.

Когда они ехали вниз по берегу извилистой реки, несущей золото, Кир оглянулся на первый ночной лагерь. Под звездами он заметил сигнальный огонь, горящий так же, как в тот день, когда он послужил Киру проводником и увел от снежной бури в горных вершинах.

Армия следовала домой по новому маршруту. Попутно были образованы новые провинции Ария и Дрангиана. К воинству присоединились свежие силы. Когда оно достигло Соляной пустыни, в нем насчитывалось пятьдесят тысяч воинов.

В хорошо знакомую нагорную область германиев, самых восточных из персидских племен, Кир прибыл в сопровождении могучей армии. Как впереди, так и позади Ахеменида лежала громадная империя. Поспешившие его поприветствовать поэты заявили, что ни один человек с самого начала цивилизации не правил такими пространствами земли.

Однако, глядя на реку Парсагард, Кир думал не о размерах своих владений, а о родной долине. В ней он всегда находил покой. Лишь заметив над зеленью долины побеленные алтари с огнями, он закричал от радости.

Но дни проходили, и радость постепенно его оставляла. Казалось, что за пять лет долина не изменилась, но, пока он отсутствовал, в ней многое стало иначе. Тайно, один за другим, слуги-рабы, бывшие «глазами и ушами царя», приходили к нему рассказать о зле, которое они подглядели и подслушали: о гордыне Кассанданы, заставлявшей всех посетителей низко кланяться ей в ноги, о вероломстве чиновников, служивших его сыну Камбису и стремившихся вытянуть наследника престола из Парсагард ради кампании завоеваний, которая затмит его отца, и о ревности Камбиса, скрывавшего свои муки, сочиняя вкрадчивые поздравительные письма отцу-царю. Лицом к лицу с Киром ни Камбис, ни Кассандана, слепо любящая сына, не раскрывали своих мыслей. Да, Кир должен был взять сына в восточные земли, не обращая внимания на закон.

Кир не отдавал себе отчет в том, что и сам он изменился. Сидя в парадном облачении в ападане, он беспокойно предавался воспоминаниям о долине Заратустры, словно слыша далекие, зовущие его голоса. Иногда, пребывая в задумчивости, он переставал вслушиваться в голоса просителей, подходивших к трону. Он вспоминал тревогу своего отца-труженика, опасавшегося, что имперское правление положит конец миру в долине. Однажды, на закате, когда вошли рабы, чтобы зажечь светильники, Кир не смог больше выносить напряжение, которое он испытывал при выслушивании жалоб. Он внезапно встал, заканчивая аудиенцию, и приказал охранникам не сопровождать его. Сбросив пурпурную мантию с плеч, он вышел задней колоннадой и свернул на садовую тропинку, которая вела к старым воротам, где в детстве он слушал уроки мудрости. Теперь там безмятежно стояли каменные крылатые быки. Под ними старый Эмба болтал с крепким арамейцем, завернутым в шаль, который, увидев Кира, крикнул, что продает скаковых лошадей. Не повернув головы, Кир прошел дальше к реке.

Он взошел на холмик, откуда, возможно, на расстоянии полета стрелы было слышно журчание воды в реке. Стоя на холме, Кир смотрел на огонь заката, бьющий по западным горам, и небо горело, как голова, которую терзала одна и та же мысль. Ему очень хотелось услышать знакомый голос фраваши, получить от него совет, но он слышал лишь бегущую воду и видел смутные фигуры Эмбы и торговца лошадьми, нерешительно последовавших за ним. Он уже никогда не сможет побыть совсем один. Приблизилась еще одна фигура и заговорила:

– Великий царь, однажды я предупредил тебя. – Сгорбленный от прожитых лет человек опирался на посох. Под лучами заката на его плаще сверкнула золотая нить. В ухе поблескивало серебряное кольцо. Он продолжил:

– Да, я первым принес тебе весть о приближении Гарпага, теперь покойного, и мидийского воинства, которое теперь служит тебе.

Наклонившись, чтобы лучше рассмотреть его лицо, Кир узнал купца-иудея из Вавилона, действительно предупредившего его тогда.

– Помню, – согласился Кир. – А с чем ты пришел сейчас?