Кир Великий. Первый монарх

Они разбили лагерь, чтобы услышать от гонца вести — как Камбиса похоронили в гробнице над рекой и как из Экбатаны пришло известие о гибели на войне самого Кира. Но Кассандана, жена Кира, не признала его смерть. Она клялась хранителям закона, что во сне видела Кира живым, направляющимся обратно в Парсагарды. Увечный Митрадат сказал свое слово: он признавал сына Камбиса единственным законным царем Аншана. Когда Ахемениды и маспии объединились, к ним примкнули вожди марафиев. Поэтому Три племени ждали прибытия Кира, а семь остальных иранских племен — сообщений о его участи. Кир должен перестать гоняться за царской славой, сказал посланец, и обязан быстро вернуться в свою страну.

Тогда Кир Ахеменид принял первое решение как царь. Он брал с собой воинов из Трех племен, чтобы поскакать с ними прямо в Парсагарды. Остальная часть армии должна была сопровождать тело Вартана через Низинную страну и Армению в Экбатану. Расчлененное тело вымыли, забальзамировали, по обычаю, пикантным маслом и завернули в травы. Это было самое лучшее, что они могли сделать.

Как ни торопился Кир, зима наступала быстрее. Он и его соплеменники были вынуждены дожидаться таяния снегов на перевалах Голубых гор. Озабоченный таким промедлением, Кир взял Эмбу, десятерых лучших мужей, запасных лошадей и направился вперед навстречу зимнему утру.

Свою долину он нашел такой же, какой покинул, покрытую молодыми травами. Спешиваясь у дворцовой лестницы, он обратил внимание, что отцу так и не удалось установить статуи хранителей. При входе в каменный дворец его ждала Кассандана с двумя детьми, которые за это время подросли и превратились в крепких мальчиков. Одетая в новую пурпурную мантию с застежкой в виде ахеменидских царских крыльев, она склонила перед ним голову.

— Счастливый у тебя был сон, — сказал он ей, — в самое благоприятное время.

Когда они остались вдвоем у очага, она произнесла свое слово. Слезы побежали из ее прекрасных глаз.

— Во что превратили враги моего повелителя и мужа! Каким ты стал обгоревшим, худым, изнуренным, какие на тебе лохмотья!

Кир заверил жену, что никогда не чувствовал себя лучше; просто ему пришлось, как она и желала, испытать некоторые неудобства. Затем, побыв вместе с ней в постели, он рассказал Кассандане всю историю своей военной службы. Она снова заплакала, но уже спокойнее.

— Какой славы ты добился? — сокрушалась она. — Не покорил ни одного народа, но стал врагом царя Астиага и потерял скифское золото. И тебя сопровождает лишь десяток человек! — Она вздохнула и высказала свое мнение:

— Теперь, мой повелитель и муж, ты должен действовать с мудрой предусмотрительностью Камбиса, царя персов, или злая воля обрушится на твой народ.

Однако Зло, обрушившееся на Кира в следующие несколько лет, проистекало из единственного обстоятельства — его невозвращения в Экбатану, ну и отчасти из его упрямства.

ПРИКАЗ АСТИАГА

Пастуху исполнилось тридцать восемь лет, когда его освятили царем Аншана, что в действительности означало не более чем главенство над Тремя племенами, проживавшими вокруг Парсагард. Он решил принести клятву у нового святилища Анахиты. В тот момент и раньше он чувствовал, что проточная вода ему помогала. Кроме того, неуловимая Анахита была единственной обнимавшей его женщиной, не докучавшей ему после этого. Когда все священники и вожди благородных семей собрались у белой мраморной часовни, Кир отведал предложенной ими пищи — фиг, дробленых плодов терпентинного дерева и похлебки из кислого молока. По древнему арийскому ритуалу эта еда должна была ему напомнить, что он стоит не выше крестьян, работавших на земле. После этого хранители закона приняли обычную клятву — повернуться к добру словом и действием, быть другом для друзей, судить слабых и сильных равной мерой и всегда защищать не себя, а свой народ. Немедленно он почувствовал, что эти простые обещания крайне трудно исполнить. И, как все только что коронованные монархи, он увлекся задачами правления в своих владениях и практически не мог думать о том, что происходило за их пределами.

Когда он поднес вождям, присутствовавшим на коронации, богатые подарки из серебра, молчаливый Митрадат заметил, что он опустошил сундуки с сокровищами своего отца. Кир подумал и назначил своего старого противника хранителем казны.

— Почему меня? — спросил хромой маспийский принц.

Вслух Кир не вспомнил, как в детской ярости причинил Митрадату увечье, не сказал, что не может его назначить на должность, требующую ездить верхом.

— Потому что ты меня ненавидишь, — ответил ему Кир, — но поддерживаешь в маспийском народе верность мне. Я не знаю другого человека, столь же прямого и честного.