Кир-завоеватель

– Мне говорили, что он приходит внезапно, но что настолько – я не ожидал, – признался Лакрин, глядя со стены на разворачивающиеся боевые порядки персов и мидян. – И строиться, похоже, кое-как умеют, правда, медленно, но ведь возьмут числом. Немало он племен поставил в строй. Коней, как саранчи в ненастный год. Как умудрился он соединить арменов, персов, мидян, каппадокийцев, из Лидии я вижу воинов, их шлемы напоминают коринфские, только без гребней! Чем их-то соблазнил, ведь только сжег он Креза?! Да, верностью царю и государству не пахнет здесь…

– А Спарта скоро к нам прибудет? – вместо объяснения спросил аристократ Пиферм, круживший рядом.

– Зависит все от вас, друзья… – недовольно пробормотал лакедемонянин.

Этот ответ меньше всего устраивал знать. Она уже начала сомневаться, что вслед за Милетом не признала власть Кира-завоевателя сразу, как только послы персов потребовали дань, равную прежней. Теперь персы захотят «земли и воды» и заберут все! Лучше было уважить «безмозглого Эзопа», который утверждал, что вещает от имени самого Кира Великого…

– Похоже, вы тоже подхватили заразную проказу. Не стоит раньше времени паниковать, а то вы уподобитесь изменнику Эзопу, – напомнил Лакрин. – Вы только что за панику готовы были распять его или разбить безумный череп о скалу.

– Но их там тьма! – Аристократы выкрикивали очевидные вещи, раздражая эфора. – А вас здесь тридцать гоплитов-спартанцев.

– Когда успели посчитать? – удивился эфор такой точности. – Уж не по веслам ли определили?

– Нет, по количеству еды, по мискам, чашам и съеденному мясу из жаровни! – не кривя душой ответил кто-то из принимающей стороны, Лакрин понял, что это хранитель казны, или смотрящий за провиантом.

– Тогда поправлю вас, не сосчитали лоцмана и барабанщика, и часового сменного, галера никогда не остается без присмотра. Ну и меня, как водится.

– Так ты же ведь эфор.

– Я спартиат и воин по предназначению.

– Выходит, тридцать три. С тобой.

– Опять неверно. А гребцов с чего вы в счет не взяли? Их сорок семь.

– Так там илоты – рабы, помоями питаете вы их. Зачем им за нас или за вас сражаться?

– В таких условиях илоты – оруженосцы и управляются пращой весьма неплохо. А значит – легкая пехота.

– Надежды мало на илотов, – покачал головой один из архонтов. – Они сбегут все с поля брани, когда прознают, что Кир противник рабства и чтит богов народов всех без разбору. А значит, им укрыться можно будет в период ежегодных криптий не только в храме Посейдона на мысе Тенар. Они мгновенно предадут, лишь бы не возвращаться в постылую долину смерти под гнет Лакедемона.

– Вот что вы думаете о Спарте… А что ж свои войска не посчитали, а воинов других ионийских полисов. Одиннадцать городов! Неужели вы не сможете дать достойный отпор? Вас – тысячи.

А их десятки тысяч, а Кир способен привести и сотни.

Лакрин понял по взглядам, что боевой настрой аристократии улетучился с появлением персов в мановение ока. Всех защитников города набралось бы не более тысячи. Соседи, судя по настроениям ионийцев, вряд ли пришлют подмогу, закупорив сами себя в собственных городах, которые Кир легко растопчет поодиночке и превратит в могильники.

Эфор оценивал обстановку молниеносно. Лучники стояли на парапетах наизготовку, а возле ворот развернулись шеренги бывших наемников Креза. Не более двух сотен.

Это давало время и хоть как-то обнадеживало. Плюсом было также то, что галера стояла в защищенном месте на якоре, а лодки были предусмотрительно укрыты на берегу ветошью.

– Вы только не сдавайтесь сразу, – ухмыльнулся эфор. – Приготовьте колесницу. Посмотрим, что дадут переговоры. Мечтаю посмотреть в глаза тому, кто отменяет рабство и уважителен к чужим богам. Возможно, напугаю перса Аполлоном…

Лакрин запрыгнул в бричку колесницы, ворота со скрипом раскрылись, и лошади понесли эфора навстречу несметной армии. Спартанцы не смогли бы собрать такое войско без участия Фив и Афин. Эфор был впечатлен, хоть линия шеренги копьеносцев и казалась не такой стройной, как должно. Однако персы приволокли и осадные тараны, и даже катапульты. Но самое главное, что их было столько, что они смогли бы забраться на крепостные стены по горе из собственных трупов.

Навстречу Лакрину выдвинулись две колесницы. В золотой колеснице с зонтом ехал царь. Многослойная корона на его голове казалась слишком высокой и неудобной и все же плотно сидела и даже не дергалась. Его густая борода ниспадала на защитный кожаный панцирь, плавно облегающий контуры тела. Похоже, царь персов мнил себя воином. Будь он неженкой – облачился бы в халат из парчи и украсил бы себя перстнями и браслетами.

Кир держался за бортик. Его возничий хлестал двух белых, только что вымытых лошадей, стараясь не издавать лишних звуков.

В боевой колеснице с серпами на колесах находился Гарпаг. Из куфии[7] торчали жестокие глаза. Он сам управлял вожжами. Рядом с ним стоял какой-то человек в традиционной для мидян войлочной шапочке со сдутым горбом, падающим на лоб. Когда колесницы встретились в чистом поле, стало ясно, что Гарпаг привез толмача.