Киран. Право воина. Книга вторая

— Он не так прост, как кажется, — Нрого снова улыбнулся, и, наверное, потому, что я продолжала на них лететь. — Кирюсь, ты сейчас нажми на желтую область экрана.

Нажала. Леталка зависла метрах в семи над землей и метрах в двенадцати от обоих хассаров.

Нрого радует все больше, короче.

А воин продолжил:

— Теперь войди в программу управления. Выделена синим.

— Ага, — послушно следую указаниям.

— Ты там нормально разбираешься? — последовал очередной вопрос.

— Естественно нормально, у нее допуск к полетам шестого уровня, — внезапно не скрывая раздражения, произнес отец. — Киран обучалась на капитана военного корабля.

Надо же, какая осведомленность, и даже кажется гордость, кто бы мог подумать. Однако я сочла своим долгом пояснить:

— Но я не обучалась на управленца грузовыми таргатами, отец, — и затем опять к Нрого. — Здесь предлагается на выбор сто двенадцать вариантов посадки. К чему такие сложности?

— Выбери пункт восемьдесят четыре, — подсказал Нрого. — Это приземление с живым грузом.

Выбрала. И платформа мягко опустилась на двор, на сей раз без каких-либо рывков и виражей.

— Ну надо же, — я спрыгнула на землю, подняла руки вверх, потянулась, разминая затекшие от напряжения плечи. — Не понимаю, зачем такие сложности для простой грузовой платформы?

Ответил мне опять-таки Нрого, спускаясь по ступеням в моем направлении:

— Она и есть простая, Кирюсик. Системы управления кораблями значительно сложнее.

— Да? — стою, жду его приближения, потому что такое ощущение, что он ко мне не из вежливости направился, и к тому же в воротах показался Дьяр. — А зачем все усложнять?

Нрого подошел, остановился в шаге от меня, и хитро улыбаясь, произнес:

— Ничего сложного… для воина. И ты со временем разберешься, — весело подмигнул. — Так что там на счет того, что я самый-самый?

Вспомнила про Икасика и наплевав на гелликс, который значительно усложнял передвижение, бросилась на шею к воину, смачно расцеловала в обе щеки и искренне заявила:

— Ты самый лучший воин на свете!

И главное сказала я это абсолютно искренне.

— Да неужели? — ехидно вопросил он. А затем тоже меня обнял, но вместо того, чтобы поцеловать, прошептал. — Твой друг в подземелье. Проводника я дам. В схватки с воинами не ввязывайся, натрави на них Икаса, у малыша большие возможности. До появления эйтны-хассаш у тебя не более семи минут. Я спровоцирую конфликт и задержу Дьяра. Действуй, Пантеренок.

Нрого отстранился, а я… мне оставалось только разыграть карты, розданные в этой партии самим Нрого. И откровенно говоря, не так меня волновали его мотивы, как то, что план идеально соответствовал моим потребностям.

— Я так устала, — сообщила громко, и ничуть не стесняясь окружающих. — И спатки пора.

«Умничка, девошшшка» — прошипела левая из теней Нрого, отделившаяся от тела хозяина.

Левого я узнала сразу — у него рожа была такая с ехидцей, а правый он какой-то слишком правильный, на мой взгляд.

— Как побегаласссс? — поинтересовался левый, вызывая еще более широкую улыбку на моем лице, правда смотреть я старалась исключительно на Нрого. — Правильно, Кирассс, хватает подозрений Дьяра. Двигай во дворец, пока он не добрался до тебя.

А побежать не решится, позор для воина бегать за женщиной.

И так как я все еще смотрела на Нрого, увидела его хитрую улыбку, скользнувшую по губам.

Поворот, все с той же улыбкой на губах, весьма неприличный жест стремительно приближающемуся Дьяру и я побежала во дворец. Я не воин, мне можно.

По ступеням я взлетала, окрыленная не просто надеждой, а уверенностью в успешном завершении дела. Папик хмуро посмотрел на меня, но не сказал ни слова. То ли потому что не хотел, то ли потому, что считал Дьяра ответственным за мое воспитание.

И только когда я шагнула в проход, сзади послышалось сдержанное:

— Для собственной безопасности не покидай пределов своих комнат!

— А то что? — нагло поинтересовалась я, развернувшись к папику.

— Отдам правящему клану, — прошипел папандр, стоя спиной ко мне.

— Опять?! — у меня от возмущения такой прилив ярости обнаружился. — Я тебе что, штатная шлюшка что ли?!

Вопль мой получился громким, во дворе точно все расслышали.

Папик медленно повернулся ко мне, всем корпусом, внушительно так, и все так же тихо, произнес:

— Еще один побег, и я тебя под каждого из своих сыновей подложу, дочь!

У меня такое чувство возникло, словно внутри все от его тона задрожало. И от обещания. А самое страшное — глядя в непроницаемо черные глаза, я ему верила. Действительно подложит, исключительно в целях воспитания!

— Слыш, папик, — говорить тихо я и не пыталась даже, — а откуда такая уверенность, что сможешь?

Тишина вокруг была невероятная. Почему-то было такое чувство, что и его слова воины слышали, ну а в том, что все слышали меня, я даже не сомневалась.

Папандр мрачно сделал шаг ко мне. Я так же молча, достала нож.

И хассар Айгора остановился. Черные глаза сузились, на лице желваки ходуном, мышцы напряглись. Но сдержался. От действий, не от слов:

— Ты сильно пожалеешь о сказанном уже ночью, дочь!

— Ты пожалеешь раньше, отец!